"А.С.Грин. Алые паруса (Феерия)" - читать интересную книгу автора

- Тем же, чем и вы. Я все понял. Вот здесь, на мостике. - Он
хитро подмигнул, светя улыбке огнем трубки.
- Ну-ка, - сказал Грэй, внезапно догадавшись, в чем дело,
- что вы там поняли? - Лучший способ провезти контрабанду,
- шепнул Пантен. - Всякий может иметь такие паруса, какие
хочет. У вас гениальная голова, Грэй!
- Бедный Пантен! - сказал капитан, не зная, сердиться или
смеяться. - Ваша догадка остроумна, но лишена всякой основы.
Идите спать. Даю вам слово, что вы ошибаетесь. Я делаю то, что
сказал.
Он отослал его спать, сверился с направлением курса и сел.
Теперь мы его оставим, так как ему нужно быть одному.

VI АССОЛЬ ОСТАЕТСЯ ОДНА



Лонгрен провел ночь в море; он не спал, не ловил, а шел под
парусом без определенного направления, слушая плеск воды,
смотря в тьму, обветриваясь и думая. В тяжелые часы жизни
ничто так не восстанавливало силы его души, как эти одинокие
блужданья. Тишина, только тишина и безлюдье - вот что нужно
было ему для того, чтобы все самые слабые и спутанные голоса
внутреннего мира зазвучали понятно. Эту ночь он думал о
будущем, о бедности, об Ассоль. Ему было крайне трудно
покинуть ее даже на время; кроме того, он боялся воскресить
утихшую боль. Быть может, поступив на корабль, он снова
вообразит, что там, в Каперне его ждет не умиравший никогда
друг, и возвращаясь, он будет подходить к дому с горем мертвого
ожидания. Мери никогда больше не выйдет из дверей дома. Но
он хотел, чтобы у Ассоль было что есть, решив поэтому
поступить так, как приказывает забота.
Когда Лонгрен вернулся, девушки еще не было дома. Ее
ранние прогулки не смущали отца; на этот раз однако в его
ожидании была легкая напряженность. Похаживая из угла в угол,
он на повороте вдруг сразу увидел Ассоль; вошедшая
стремительно и неслышно, она молча остановилась перед ним,
почти испугав его светом взгляда, отразившего возбуждение.
Казалось, открылось ее второе лицо - то истинное лицо
человека, о котором обычно говорят только глаза. Она молчала,
смотря в лицо Лонгрену так непонятно, что он быстро спросил:
- Ты больна?
Она не сразу ответила. Когда смысл вопроса коснулся наконец
ее духовного слуха, Ассоль встрепенулась, как ветка, тронутая
рукой, и засмеялась долгим, ровным смехом тихого торжества.
Ей надо было сказать что-нибудь, но, как всегда, не требовалось
придумывать - что именно; она сказала: - Нет, я здорова...
Почему ты так смотришь? Мне весело. Верно, мне весело, но это
оттого, что день так хорош. А что ты надумал? Я уж вижу по
твоему лицу, что ты что-то надумал.