"Риза Грин. Девять месяцев из жизни " - читать интересную книгу автора

уложенные. Она вечно выглядит так, будто идет на званый обед или на
заседание попечительского совета.
Пока Джули подходит к тому месту, где мы стоим, я успеваю быстро
окинуть ее оценивающим взглядом (собственно, так делают все женщины
независимо от того, насколько близкие отношения связывают их с объектом
этого взгляда, - и не надо притворяться, что вы так не делаете). Оглядев ее
с головы до ног, я не могу не отметить, что выглядит она несколько
полновато. Блузка на животе сходится с трудом, да и вся она какая-то слегка
раздутая. Впрочем, в остальном все как обычно. Поэтому я делаю то, что
делает любая хорошая подруга в такой ситуации: мы целуемся, я говорю, что
она прекрасно выглядит, и спрашиваю, не похудела ли она. Джули смотрит на
меня так, будто я сказала что-то совсем уж глупое:
- Нет! Ты что, смеешься? - Я вижу, как они переглядываются с Джоном. -
На самом деле мы хотели вам кое-что сообщить. - Она делает драматическую
паузу - Я беременна. У нас будет ребенок!
Беременна! Моя первая мысль - так , ну теперь понятно , почему толстая
. Вторая мысль - черт , теперь она все время будет говорить о детях . Я
издаю радостный вопль и кидаюсь ее обнимать:
- Боже мой, как здорово! Поздравляю! Как я за тебя рада! И какой у тебя
срок?
- Сегодня - четыре месяца. Я просто умирала как хотела рассказать тебе,
но это надо было сделать при встрече. А мы уже месяц не виделись.
Четыре месяца ! Я перенастраиваю параметры своего критического взгляда
и снова смотрю на ее живот. Я знаю множество людей, у которых есть дети, но,
не считая кузины, которую не видела уже десять лет, мне никогда не
доводилось общаться с беременными. Четыре месяца, по моим понятиям, - это
много, а она совсем не выглядит беременной. Она выглядит так, будто на ней
блузка на размер меньше. Мне ужасно интересно: это нормально, или это
обычное везение Джули? Но спрашивать не хочется.
Я смотрю на Эндрю, который весь расплылся в улыбке и обнимается с Джули
и Джоном, будто провожает их в дальнее странствие. Я слышу, как скрипят
мозги в его маленькой головке, и надеюсь, что там не возникают всякие глупые
идеи. Должна признаться, детский вопрос - это больное место в наших
отношениях, потому что он хочет детей, а я нет. Точнее, он думает, что
хочет, а я знаю, что не хочу. Собственно говоря, что он вообще знает о
детях? Начнем с того, что у него просто нет ни одного знакомого моложе
пятидесяти, у которого были бы дети, и вся информация о детях, которой он
обладает, исходит из кино и телевизора и - приходится ему напоминать, когда
об этом заходит речь, - является художественным вымыслом . Ну да, я понимаю,
это круто, когда какая-нибудь кинозвезда отплясывает в спальне с парочкой
пятилетних ангелочков, распевая умильную песенку в щетку для волос вместо
микрофона, но так не бывает.
Что касается меня, я-то с детками работаю каждый день. С настоящими, из
реальной жизни, испорченными, наглыми детками, которым никто никогда не
говорил "нет". И я вижу, что происходит с их родителями. Эти несчастные - я
уверена - когда-то были вполне нормальными людьми и имели вполне нормальную
жизнь, а потом просто исчезли, растаяли, сократились до двухмерной картинки
под названием "родители". Они каменеют от ужаса при мысли, что ненаглядное
чадушко может их возненавидеть, и превращаются в скулящих и хныкающих
неврастеников, которые ни на секунду не допустят, что деточка в чем-то не