"Мария Грипе. Дети теней ("Каролина" #3) " - читать интересную книгу автора

едет со своими родителями изучать окрестную флору. Но как чувствовалось, до
чего она дорожит каждой минутой того путешествия!.. В этом сочинении была
видна вся цельность се натуры. Я поняла: она никогда меня не обманет.
Другими словами, Ингеборг представляла собой прямую противоположность
Каролине.
Она была истинно и глубоко религиозна. Конфирмация была для нее важным
событием. Я же, если честно, относилась к этому не слишком серьезно. Дома мы
никогда не говорили о религии, и в общем, я могу сказать, что происхожу из
неверующей семьи. Когда мы были маленькими, мама читала с нами вечернюю
молитву, а позже следила, чтобы мы продолжали делать это сами, но, скорее,
просто потому, что "так положено", как она выражалась. Вот и конфирмация -
потому, что так положено.
- Для чего положено? - спросила я однажды.
- Для воспитания, конечно, - ответила она. Поэтому, когда мы начали
изучать катехизис, мне и в голову не приходило, что в этом может заключаться
какой-то больший смысл, помимо того, что просто "так положено". Но, увидев,
с какой серьезностью относится к занятиям Ингеборг, я пришла к другому
мнению.
Уроки пробуждали в ней совесть, и так чуткую от природы; она подвергала
себя беспощадному самоанализу и обнаруживала столько недостойного, что
теперь практически все, что бы она ни делала, представлялось ей греховным.
Или "нечистым", как она говорила. Мне показалось, что это зашло слишком
далеко, и я пыталась с ней спорить, но вышло наоборот - она переубедила
меня.
Она помогла мне понять, как бездумно жила я до сих пор, не замечая
страданий, которыми полон мир. Мои родители в своей любви ограждали меня от
этого знания. Я жила беззаботно, в то время как миллионы людей на земле
испытывали жестокие лишения, умирали от голода или убивали друг друга в
борьбе за пропитание.
С ужасом я осознала, что тоже причастна к мировому злу, и меня охватило
чувство раскаяния за свою пропащую жизнь. Я зачастила в церковь и стала
посвящать все свободное время благотворительности. Вместе с Ингеборг,
конечно. Она очень радовалась моему преображению. А вот с домашними все было
иначе.
Я пыталась спасти мою бедную семью, пробудить их дремлющую совесть,
открыть им глаза на то, что они идут путями греха, но они напрочь
отказывались что-либо понимать. Хотя достаточно было посмотреть на меня -
чем не пример для подражания?.. С болью в сердце мне в конце концов пришлось
сделать вывод, что их духовная слепота, к сожалению, неисцелима. Пронять их
было невозможно, они упрямо продолжали жить своей эгоистичной, пустой и
бездушной жизнью.
Я была глубоко разочарована, особенно в папе. Уж он-то, со своими
философскими интересами, должен был задуматься... Каждый вечер я молилась за
него и за всех родных, и Ингеборг тоже - но что это меняло?
Впрочем, тех, за кого нам пришлось молиться, оказалось даже слишком
много. С духовностью повсюду обстояло неважно. Даже на уроках катехизиса.
Бессмысленная болтовня и хихиканье. Шелестение светскими газетами.
Богохульные шуточки. Мы с Ингеборг чувствовали себя единственными, кто
думает о Боге. Это укрепило нашу дружбу, и мы заключили "священный союз" с
очень строгими правилами, поклявшись, что никакие силы не смогут разлучить