"Джон Гришем. Золотой дождь" - читать интересную книгу автора

- Но, может быть, какие-нибудь новые ботинки?
Вот оно. Вот это я и сделаю. Я куплю новые туфли, и галстуки, и,
может, какую-нибудь неконсервированную еду, и, возможно, парочку новых
шорт.
По крайней мере дважды в месяц в течение трех лет Букер и его жена
приглашали меня к ним обедать. Ее зовут Чарлин, она девушка из Мемфиса и
способна на кулинарные чудеса, несмотря на тощий бюджет. Они мои друзья, но
чувствую, что они меня жалеют. Букер улыбается и отворачивается. Ему уже
надоели мои шуточки и разговоры на не очень приятные темы.
Он останавливает машину на парковке напротив Центральной авеню, где
находится Мемфисский государственный университет.
- У меня есть кое-какие домашние поручения, - говорит он.
- Да, конечно, спасибо, что подбросил.
- Я вернусь около шести. Надо бы тоже кое-что почитать к экзамену.
- Хорошо. Я буду внизу.
Я хлопаю дверцей и вприпрыжку бегу через Центральную, лавируя между
машинами.
В цокольном этаже, где расположена библиотека, за стеллажами,
уставленными старыми юридическими книгами в потрескавшихся древних
переплетах, вдали от досужих взглядов я нахожу свою маленькую любимую нишу,
где обычно сижу и занимаюсь. Она официально закреплена за мной уже много
месяцев. В этом углу нет окна, здесь иногда сыро и холодно, и поэтому мало
кто отваживается сюда заходить. А я сижу часами в моей личной крошечной
берлоге, изучая судебные дела и готовясь к экзаменам. Последние несколько
недель я провел здесь немало беспокойных часов, недоумевая, что случилось с
Сарой, и все время мучаясь вопросом, когда я ее потерял. Здесь я терзаю
себя. Плоская столешница с трех сторон окружена панелями, и я изучил каждую
извилину и зазубрину на невысоких деревянных стенах. Тут я мог плакать, не
опасаясь, что меня застанут врасплох. Я мог даже втихомолку выругаться,
уверенный, что меня никто не услышит.
Много раз в течение нашей чудесной интрижки Сара приходила ко мне, и
мы занимались вместе, тесно сдвинув стулья и уютно устроившись рядышком. Мы
могли здесь хихикать и даже смеяться, и всем было до лампочки. Мы могли
целоваться и ласкать друг друга, и нас никто не видел. Сейчас, погрузившись
в глубины депрессии и печали, я почти ощущаю запах ее духов.
Да, для занятий мне бы следовало поискать в этом разветвленном
лабиринте другое место. А теперь, когда смотрю на деревянные панели, я вижу
ее лицо и ощущаю прикосновение ее ног, и моментально накатывает щемящая
боль в сердце, которая словно парализует. Да, она была здесь всего
несколько недель назад! А теперь кто-то другой трогает эти ноги.
Я беру пачку блейковских документов и поднимаюсь по лестнице в отдел
библиотеки, где собрана литература по страхованию. Я иду медленно и смотрю
по сторонам. Сара теперь редко приходит сюда, но пару раз я ее видел.
Я раскладываю документы на свободном столе между стеллажами и снова
читаю "дурацкое" письмо. Какое оно грубое и мерзкое, и написал его кто-то,
кто был уверен, что Дот и Бадди никогда не захотят показать его
какому-нибудь адвокату. Я перечитываю письмо и чувствую, что сердечная боль
постепенно утихает - она то набежит, то снова отхлынет, и я приспосабливаю
такое состояние к необходимости заниматься.
Сара Плэнкмор - тоже студентка третьего курса нашего юридического