"Кристофер Гривз. София " - читать интересную книгу автора

не так; и не говори, что это естественно и в природе вещей, ибо это не так".
Он сказал это с тревогой за того человека, а не с гневом, однако тот
рассердился и покинул нас, сначала убедив своих друзей идти с ним. Однако до
того, как это случилось, он привел к нашему Господу много искателей истины,
и мы, ученики, его ценили. Варфоломей и Филипп пошли с ним, чтобы отговорить
его и товарищей покидать нас, но тщетно.
Возвратившись, Филипп обратился к Иисусу: "Многие могут покинуть нас,
если Ты будешь так говорить". Я тоже был огорчен и в душе соглашался с ним.
Но Иисус ответил: "Что же Я, по-вашему, должен говорить? Может, Мне
лучше молчать, чтобы не обидеть кого-нибудь из ищущих? Может, мне только
изредка говорить правду? Может, сказать детям света: "Пути света и тьмы
почти неразличимы?" Может, Я должен благословлять тех, кто нарушает закон
собственной жизни, который не Я придумал? Может, Мне сказать слепому,
который идет по дороге, ведущей в лесную чащу или в пропасть: "Иди, тебе
ничего не грозит?"
Так знайте: Я пришел не для того, чтобы потакать вашим чувствам или
мыслям, а говорить от имени Духа.
Я пришел не для того, чтобы потакать вашей плоти, а говорить от имени
Духа.
Я пришел не для того, чтобы потакать вашему маленькому "эго", а
победить его! Я пришел не для того, чтобы подтвердить привычное вам, а
развеять его!
Если некоторые мужчины и женщины тяготятся состоянием, в котором они
пребывают, и им кажется, что они связаны по рукам и ногам путами своих
иллюзий, подавленности или боли, то знайте: Я пришел с мечом сострадания,
чтобы разрубить и освободить их от этих пут!"


ПОЭЗИЯ


Если бы даже я не встретил Христа, и не знал о Его чудесной жизни, все
равно поэзия Его слов убедила бы меня в том, что Он Сын Бога.
Он не писал и не хотел писать книги. Он выводил письмена на папирусе
сердца, и это был и Его инструмент, и голос.
Все, что Он сказал, было поэмой во славу Человечества и благодарения
Богу.
Именно "во славу Человечества", ибо Он любил Человека, знал, на что он
способен, и не щадил его, не говорил с ним снисходительно. Он называл себя
Сыном Человеческим и воплотился в Человеке, Он ел пищу Человека и говорил
языком Человека.
Все, что Он говорил, было поэзией: когда проповедовал в Храме, когда
говорил во время наших странствий на заре, указывая на восток: "Видите, как
солнце встает, как одевается в багрянец и золото, как неутомимо идет по
небу, потому что любит Человека". Еще он говорил, оглядываясь на деревню, из
которой мы вышли: "Но Человек сам себя не любит".
Если бы Человек мог видеть красоту этих камней на дороге, он бы
возрадовался; если бы мог видеть красоту своих братьев и сестер в Духе, он
бы зарыдал и обратился к своему Отцу: "Я не знал! Я не мог представить себе
такого великолепия!"