"Станислав Гроф. Психология будущего. Уроки современных исследований сознания" - читать интересную книгу автора

никто никогда не слышал о перинатальных переживаниях, то такое употребление
термина "перинатальный" в связи с сознанием отражает мои собственные
открытия и является новым (Grof, 1975)*.
Богатая представленность картин рождения и смерти на бессознательном
уровне нашей психики и тесная связь между ними вполне могли бы и озадачить
подавляющее большинство психологов и психиатров, поскольку это опровергает
их глубоко въевшиеся убеждения. Но в соответствии с традиционными
медицинскими воззрениями, лишь только рождение тяжелое настолько, что
причиняет непоправимый ущерб мозговым клеткам, может иметь
психопаталогические последствия, но даже и в таком случае эти последствия
обычно определяются как последствия неврологической природы, такие как
замедленное умственное развитие или гиперактивность. Академическая
психиатрия повсеместно отрицает саму возможность того, что биологическое
рождение - повреждает оно мозговые клетки или нет - могло бы иметь сильное
психотравматическое воздействие на ребенка. Ведь кора головного мозга
новорожденного не полностью миелизирована, то есть ее нервные клетки не
целиком покрыты защитной оболочкой жирового вещества - миелина. Это
обстоятельство приводится в качестве причины того, почему переживание
рождения не имеет связи с психическим опытом и не запечатлевается в памяти.
Исходное положение конформистского большинства психиатров,
утверждающих, что ребенок ничего не чувствует в течение этого чрезвычайно
болезненного и напряженного испытания и что процесс рождения не оставляет
никакого отпечатка в его мозгу, серьезно противоречит не только клиническим
наблюдениям, но и здравому смыслу, и элементарной логике. Это, безусловно,
трудно примирить с тем обстоятельством, что широко распространенные и
общепринятые психологические и физиологические теории приписывают величайшую
значимость раннему периоду отношений ребенка с матерью, включая такие
составляющие, как взятие на руки и тонкости кормления. Представление о
новорожденном как ничего не чувствующем и безответном организме также входит
в острое противоречие со все возрастающим числом публикаций, где описывается
удивительная чувствительность эмбриона в предродовом периоде (Verny and
Kelly, 1981; Tomatis, 1991; Whirtwell, 1999).
Отрицание же возможности памяти о рождении, основанное на том
обстоятельстве, что кора головного мозга новорожденного не полностью
миелинизирована, выглядит особенно нелепым, если учитывать, что памятью
наделены многие низшие организмы, у которых и вообще нет коры головного
мозга. Ведь хорошо известно, что некоторые первоначальные виды
протоплазматической памяти существуют даже у одноклеточных организмов. И то,
что такое вопиющее логическое противоречие появляется в контексте строгого
научного мышления, несомненно, озадачивает, но как-то уж слишком напоминает
результат глубокого эмоционального вытеснения, которому подвергается память
рождения.
Величина чувственного и физического напряжения, задействованного в
деторождении, явно превосходит значение любой послеродовой травмы
младенчества и детства, обсуждаемой в литературе о движущих силах психики,
за возможным исключением крайних форм физического насилия - при
изнасиловании. Различные виды переживательной психотерапии уже накопили
массу убедительных доказательств того, что биологическое рождение - самая
глубокая травма в нашей жизни и событие первостепенной духовно-психической
важности. Оно в мельчайших деталях запечатлено в нашей памяти вплоть до