"Катажина Грохоля. Я вам покажу! " - читать интересную книгу автора

собрал, и до чего же мне там хотелось картошки! А картофель дорогой и
далеко. Нас ведь, представляете, поселили в какой-то лесной глуши. Иду я раз
по лесу, батюшки - картофелина! Я хрясь по ней ногой... - Мужчина,
перехватив взгляд Адама, быстро поправился: - Я не по злобе ее пнул, а из
уважения, гляжу - куча картошки лежит! Какой-то швед выбросил! Так я эту
картошку туда, в лагерь, приволок и овощную лавку открыл, заработал больше,
чем на ягодах! Эх, вот времена-то были! - мечтательно вспоминал он. - Теперь
за границей столько уже не заработаешь... как бывало... На семь долларов,
знаете ли, можно было месяц прожить...
Пан Кругляшок мне все больше нравился. Потому что - увы! - я помнила те
времена. Он-то думал, что нет, и, собственно говоря, мне это больше всего и
нравилось, тем паче что водочка очень душевно согрела меня изнутри. Я
разглядывала это милое питейное заведение с красивой картиной на стене и не
чувствовала уже ни холода, ни отвращения. Мы вернемся домой, ляжем с Голубым
в кроватку, никто нам не будет мешать, даже можем и завтра весь день
проваляться в постели.
- Причем, - пан Кругляшок вытер губы, - с женой-то я тогда в первый раз
расстался. Поездки - не на пользу семье, разве не так?
А ну его к лешему! Мороз пробежал по коже при мысли, что Адам уедет, но
ничего, стисну зубы, как-нибудь обойдется.
- Я как раз собираюсь в Америку, - сказал Адасик, который тоже
опрокинул целую рюмку и немножко расслабился.
- О, Америка! - обрадовался пан Кругляшок. - Вот это страна! Был-был,
когда потом, после Швеции, не мог найти работу. Зять, сестрин муж, меня
пригласил, ну я и поехал, потому что визу вдруг ненароком дали. В Америке, я
вам скажу, дрель впервой в жизни увидал, руки-то у меня... не из того места
растут. Едва я взялся за нее, как один кореш говорит мне: положь -
напортачишь, ну я и не притрагивался к ней больше, а лишь развлекал там всех
разными байками, они даже радовались, что я ничего не делаю. Потому что
ничего не порчу - разве не так? Еще три водки, пожалуйста! Но когда я
вернулся, то у меня уже не было дома... Бабы за границей тоже еще как
одиноки... Ну глаза и разбегаются, а после работы тоскливо одному...
Вернулся я при деньгах, а жена уже тю-тю...
Он засобирался уходить. Я не жена пана Кругляшка, и переживать мне не
из-за чего. И Адасю я не жена, тем более нет повода для волнений. Но лучше
бы Адасику не слушать этот вздор.
Мороженое мы не съели, хотя девушка предлагала поджечь его даром. С
паном Кругляшком расстались далеко за полночь. Ветер стих, и мы решили
возвращаться домой по пляжу. Луна выглянула из-за туч, и мир стал таким,
каким он и должен быть изначально. Море шелестело, отливало серебристой
чернотой. Адам обнял меня, он был уютно-теплый. Последний раз я ощущала
подобное лет двадцать назад с абсолютно другим мужчиной Но я и не думала
вовсе тратить столь драгоценное время на эти воспоминания. Мы были немножко
пьяны и даже залезли в море, которое - о чудо! - оказалось совершенно
теплым. Вернее, Адасик поначалу не хотел заходить, но когда я его легонько
толкнула, то, естественно, он намок до колен, а потом этот чертов социолог
схватил меня и поволок. Я вымочила ноги почти до бедра! А потом мы
целовались на песке, и так приятно было думать, что через минуту-другую
можно оказаться в постели, в которой не будет никаких собак, никаких кошек,
никаких детей, никаких мам или пап и никаких телефонных звонков. Нас страшно