"Ариадна Громова, Рафаил Нудельман. Кто есть кто? (Фантастический детектив) ("Смена", 1969, № 8 - 18, отсутствует текст из № 9)" - читать интересную книгу автора

"Аркадий, да что с тобой, может, я чем помочь могу, ты скажи!" - ну,
что-то в этом роде сказала. А он остановился, поморщился, будто горькое
проглотил, а потом как расхохочется! Но таким, знаешь, искусственным
смехом, как у него бывает...
Я знал: Аркадий начинал громко и неприятно смеяться либо от злости,
либо от смущения. Что же, его разозлило участие Нины? Все возможно, он
ведь самолюбивый...
- ...и сказал: "Да ты не переживай, это я просто пошутил, извиняюсь,
конечно!" - продолжала Нина. - И еще добавил это, из Козьмы Пруткова,
насчет шуток с женщинами...
- "Не шути с женщинами: эти шутки глупы и неприличны!" - машинально
пробормотал я. - А потом?
- Да потом он ушел, вот и все! - почти грубо сказала Нина. - Так как же
ты объясняешь слова Аркадия и вообще все это?..
- Понятия не имею, что все это значит! - ответил я и, чувствуя, что
Нину этот ответ не удовлетворяет, даже злит, торопливо забормотал: - Ну,
то есть ты понимаешь, Нин, я ни о чем таком не знаю... Мы же с ним за
последнее время, сама знаешь, как-то не совсем... Если б я хоть видел его
после этого разговора, а то...
- ...а то ты ушел в пять часов, и все! - почти издевательским тоном
закончила Нина.
- Ну да! - беспомощно подтвердил я, - А что же было делать, когда он
меня, я ж тебе говорю, прямо выгнал из лаборатории? И потом, ты знаешь, я
как-то не вижу ничего особенного в этом вашем разговоре. У нас с ним еще и
не такие разговоры бывали! Он иногда, если о чем-нибудь другом думает,
жуткую чушь несет, совершенно ни к селу ни к городу что-нибудь ляпнет...
- С той только разницей, - холодно констатировала Нина, - что после тех
разговоров он оставался жив и здоров!
Сказав это, она вдруг резко повернулась и ушла, а я стоял и смотрел ей
вслед, тщетно силясь сообразить, что же произошло - с ней, с нами, со
мной...
Линьков начинает следствие Линьков сидел в маленькой светлой комнатке
отдела кадров и беседовал с Эдиком Коноваловым, кадровиком.
Вид у Эдика был ослепительный. До голубизны белая нейлоновая сорочка,
надвое расчерченная узким темно-красным галстуком, искрилась на его
широченной груди, отлично отглаженные брюки острым углом нависали над
немыслимо шикарными сандалетами, и весь он сверкал м излучался.
- Так вот они и живут! - с победоносным презрением сказал Эдик,
рассказывая про институт. - Сидят, как пни, в лабораториях, и ни тебе
свежего воздуха, ни движения. А что в результате получается?
- Все же научная работа, - пробормотал Линьков, - день ненормированный.
- А я о чем и говорю: что ненормированный! - Эдик возмущенно хмыкнул.-
Был бы нормированный, так и порядок навести ничего бы не составляло. А
так... - Он махнул рукой и сказал уже более спокойно, с деловой
интонацией: - Значит, такое дело: конкретных соображений по данному
вопросу у меня не имеется, но что я вам посоветую - это прощупать кое-кого
из институтских. В первую очередь, конечно, Стружкова. И эту... Нину...
- Какую Нину? - с некоторым интересом спросил Линьков, увидев, что
ясные глаза Эдика при этом имени словно бы замаслились.
- Да Берестову Нину! У вас до нее что, руки еще не дошли? - удивился