"Иржи Грошек. Помпеи нон грата" - читать интересную книгу автора

остался в одной тунике. После чего напялил растоптанные сандалии и решил,
что достаточно распоясался. А посему выбрал в триклинии место хозяина и
возлег, как на пиру Тримальхиона - мордой к столу, облокотившись на локоть.
За неимением слуг, самостоятельно разбодяжил в пропорции три к одному кратер
вина и выпил полкилика, чтоб ему пусто было! И наконец, вспомнив о музах,
сочинил три моралии, по числу граций, в духе Сенеки и следующего содержания:

1. Если припрешься ко мне невзначай отобедать,
Смирно лежи за столом и никого не лягай!
2. Взгляд на чужую жену не кидай похотливый!
Не задирай на бедняжке подол, чтобы лучше ее рассмотреть!
3. Если в триклинии гость задремал ненароком,
Выброси сволочь такую к собакам во двор!

Как это видно из вышесказанного, повседневная жизнь в Помпеях
подчинялась своим определенным правилам. К примеру, нельзя было сказать
"гостиная", но обязательно - "триклиний". Или "бокал" вместо "килика". И
хуже того - "рубашка" взамен "туники". А значит, судьба грамматика -
подчиняться этим неписаным законам, в отличие от кесаря, который волен
разговаривать с Клеопатрой, как Ваня с Маней, только в античных
апартаментах. Я веду к тому, что "высокая" литература значительно
превосходит кесаря по всем биометрическим характеристикам, потому что ее
кладут на самую верхнюю полку и ни в коем случае не читают, а хранят
тридцать лет, как весталку, после чего выбрасывают на свалку истории. Где
уже роются археологи и судят о кесаре по обнаруженной литературе.
То есть я достаточно покочевряжился, прежде чем выйти из дома. И
теперь, накинув короткий паллиум, а попросту - легкий плащ, я отправился на
поиски приключений, предполагая, что поздно вечером, когда мне
посчастливится перейти все границы дозволенного, грянет гром и прольется
дождь. Что будет означать успешное завершение последнего дня.
- Куда это ты собрался?! - окликнула меня Юлия Феликс, когда я
спускался по лестнице.
Как рачительная домовладелица Юлия Феликс не имела ко мне притязаний,
но как трепетная любовница могла бы запросто уничтожить лестницу и запереть
меня на втором этаже.
- Я отправляюсь в баню! - как можно непринужденнее ответил я. - Вернусь
чистым и просветленным! То есть облагороженным!
- Когда? - уточнила Юлия Феликс.
- Как только почувствую себя таковым! - сообщил я.
- Что-то в последнее время совсем не видно молоденьких девушек в
женском отделении, - с угрозой заявила мне Юлия Феликс. - Все только старые
грымзы да почтенные матроны!
- Спасибо, что предупредила, - поблагодарил я. - Даже не буду туда
заглядывать!
- Я говорю к тому, - продолжала рассуждать Юлия Феликс, - что если
девушек нет в женском отделении, то, может быть, они находятся в мужском?
- И кто только придумал раздельное омовение?! - поддакнул я. -
Наверное, грязные эстеты!
- Ты не ответил на мой вопрос! - напомнила Юлия Феликс.
- В отличие от диалогов Платона относительно Атлантиды, которые