"Вторая мировая война" - читать интересную книгу автора (Лиддел Генри)

Глава 25 Разгром немецко-итальянских войск в Африке

Вследствие неудачной попытки союзников захватить Тунис в декабре 1942 года им пришлось отказаться от первоначальной идеи зажать Роммеля в клещи между преследующей их английской 8-й армией и вновь сформированной 1-й армией, наступавшей в восточном направлении, навстречу 8-й армии. Теперь этим двум армиям какое-то время предстояло действовать раздельно против соответствующих сил Роммеля в Триполитании и войск Арнима в Тунисе. По мере сближения войск Роммеля и Арнима у них появилось стратегическое преимущество: они могли действовать совместно против любой из наступавших группировок союзников.

Когда в рождественские дни 1942 года противнику удалось остановить наступление под Тунисом и возникли затруднения в передвижении войск до окончания сезона дождей, Эйзенхауэр попытался нанести удар, стремясь выйти к побережью у Сфанкса и тем самым блокировать пути снабжения и отхода войск Роммеля. В операции «Сэтин» Эйзенхауэр планировал использовать главным образом американские войска (американский 2-й корпус под командованием генерал-майора Фридендолла). Свой план Эйзенхауэр доложил объединенному англо-американскому штабу, члены которого вместе с Рузвельтом и Черчиллем в середине января прибыли в Африку на конференцию в Касабланке для обсуждения дальнейших планов ведения войны. Рассмотрев новый план Эйзенхауэра, они признали рискованным использовать не имеющие боевого опыта войска против опытных сил Роммеля. Особенно горячо возражал генерал Брук. В результате Эйзенхауэру было предложено воздержаться от проведения операции «Сэтин».

Этим решением инициатива действий передавалась Монтгомери, войска которого в середине ноября остановились в Нофилии и готовились к наступлению на позицию Буэрат, где Роммель сосредоточил остатки своей армии после длительного отступления из Египта.

Монтгомери начал наступление в середине января. Замысел был обычным — фронтальным ударом сковать силы противника и одновременно совершить обходной маневр, чтобы отрезать пути отступления врагу. Монтгомери постарался тщательно скрыть от противника свои намерения и не позволить ему своевременно отвести войска с занимаемых позиций. До начала операции наблюдение за противником вели только моторизованные подразделения охранения, а главные силы располагались в глубине. Утром 15 января они совершили длительный марш-подход и сразу же были введены в бой. 51-я дивизия при поддержке танков наступала вдоль побережья, а 7-я бронетанковая и новозеландская дивизия осуществляли намеченный обходной маневр. Сначала противник не оказал организованного сопротивления, а западнее позиции Буэрат войска союзников встретились лишь с арьергардами врага. Роммель отошел с позиции Буэрат и вновь избежал ловушки. Впрочем, все это было к лучшему, ибо, как с упреком отмечал генерал Александер в своем донесении, «новозеландцы и 7-я бронетанковая дивизия действовали нерешительно на южном фланге полосы противотанкового заслона противника».

Главный бой Роммелю пришлось опять выдержать с верховным командованием стран оси. Пребывая в полной безопасности в Риме, Муссолини в который раз потерял чувство реальности и за неделю до рождества издал приказ «оборонять позицию Буэрат до последней возможности». Роммель по радио запросил начальника итальянского генерального штаба маршала Кавальеро о том, что следует предпринять в случае обхода позиции Буэрат английскими войсками и их продвижения на запад. Кавальеро не ответил на этот вопрос, но подчеркнул, что итальянские войска ни в коем случае не должны оказаться в окружении, как это случилось у Эль-Аламейна.

Роммель обратил внимание Бастико на очередное противоречие между приказом Муссолини и ответом Кавальеро. Прислужник авторитарного режима, Бастико попытался избежать твердого выбора и ответственности за проведение мероприятий, не отвечающих замыслам своего вождя. Роммель, однако, настоял на своем и все же заставил Бастико согласиться на отход пеших подразделений итальянских войск на рубеж Тархуна, Хомс, на 130 миль ближе к Триполи. В начале января Кавальеро попросил перебросить одну из немецких дивизий в дефиле Габес для отражения возможного удара американских войск, который, как мы уже знаем, не состоялся. Роммель, естественно, не противился этой просьбе. Поскольку она полностью отвечала его собственному замыслу, и перебросил в указанный район 21-ю танковую дивизию. Таким образом, у Роммеля осталось только 36 танков 15-й танковой дивизии и 57 устаревших танков итальянской дивизии «Центавр» протв 450 танков, которые Монтгомери сосредоточил для проведения намеченной им операции. Роммель не намеревался вступать в безнадежный бой с численно превосходящими силами противника и отвел свои войска с позиции Буэрат, как только из сообщений радиоразведки стало известно, что англичане 15 января готовятся перейти в наступление.

В течение двух дней Роммель сдерживал наступление войск Монтгомери, продвижение которых по умело заминированным полям шло медленно. Только в боях с арьергардами они потеряли около 50 танков. 17 января Роммель отвел свои моторизованные силы на рубеж Тархуна, Хомс, приказав находившейся там итальянской пехоте отойти в Триполи. Рубеж Тархуна, Хомс был более удобен для обороны, чем позиция Буэрат. Однако Монтгомери сосредоточил мощный танковый кулак на правом фланге итало-немецких войск, и это убедило Роммеля в невозможности удержать этот рубеж, поскольку противник мог перерезать пути отхода. Он приказал отвести войска и взорвать портовые сооружения в Триполи.

Рано утром 20 января Роммель получил телеграмму от Кавальеро, который сообщал, что Муссолини крайне недоволен отходом войск Роммеля и настоятельно требует удерживать занимаемые позиции по крайней мере в течение трех недель. К исходу дня Кавальеро лично прибыл в штаб Роммеля и подтвердил требование Муссолини. Роммель осторожно заметил, что сроки удержания позиций будут зависеть от действия противника, так как нет резервов, необходимых для отражения его натиска. Свой доклад Роммель закончил аналогичным аргументом, что и в беседе с Бастико, когда тот в ноябре минувшего года требовал удержать позиции у Мерса-Бреги: «Вы можете либо удерживать район Триполи еще несколько дней и потерять армию, либо оставить Триполи не несколько дней раньше и сохранить армию для Туниса. Решайте, что делать». Кавальеро уклонился от определенного решения, но косвенно признал правоту суждений Роммеля, заявив, что армию, безусловно, необходимо сохранить, однако, столь же важно как можно дольше удержать Триполи.

Роммель сразу же начал отвод итальянских немоторизованных войск, а также большинства тыловых подразделений обслуживания. В ночь на 23 января он отвел остальные войска с рубежа Тархуна, Хомс к Тунисской границе (100 миль западнее Триполи), а затем на позицию Марет (еще 80 миль западнее).

Продвижение английских войск за позицию Буэрат развивалось, по признанию Монтгомери, весьма медленными темпами. Это объяснялось не только минными полями и дорожными заграждениями, но и исключительной осторожностью англичан в борьбе с арьергардами противника. В своих мемуарах Монтгомери подчеркивает, что наступление на прибрежном участке «характеризовалось отсутствием инициативы и темпа». Эта же мысль сквозит в дневниковой записи Монтгомери от 20 января: «Вызвал с себе командира 51-й дивизии и дал ему королевскую взбучку. Это сразу произвело эффект». Однако к этому времени Роммель уже успел отойти на рубеж Тархуна, Хомс. Не натиск англичан на прибрежном участке, а сосредоточение мощных танковых сил противника на левом фланге вынудило Роммеля оставить этот рубеж и отойти к тунисской границе. Когда английская 51-я подошла ночью к рубежу Тархуна, Хомс, выяснилось, что противник исчез. Утром 23 января подразделения английских войск, не встретив сопротивления противника, вступили в Триполи.

Этот город был целью нескольких наступательных операций англичан с 1941 года. Преследуя войска Роммеля английским войскам пришлось пройти 1400 миль. Триполи был занят ровно через три месяца после начала наступления. Для Монтгомери и его войск это было радостное событие, которое принесло самому Монтгомери известное моральное удовлетворение. Он писал: «Я впервые с тех пор, как принял командование 8-й армией, испытал подлинную радость».

Шторм, разразившись в первую неделю января нанес серьезные разрушения в порту Бенгази, и объем сократился с 3 тыс. т в день до менее 1 тыс. т. пришлось полагать на использование порта Тобрук, который находился примерно на 800 милях от Триполи. Это значительно удлинило и без того растянутые коммуникации и линии снабжения. Чтобы изыскать необходимые транспортные средства, Монтгомери пришлось «спешить» свой 10-й корпус, хотя он очень опасался, что придется замедлить темпы наступления, если не удастся занять Триполи за десять дней до начала нового наступления.

К счастью для Монтгомери, противнику не было известно о тех трудностях, которые испытывал английский генерал. Роммель знал лишь одно: противник имел в 14 раз больше танков, чем из было в 15-й танковой дивизии (итальянские танки Роммель не принимал в расчет). Если бы 21-ю танковую дивизию не перебросили в район дефиле Габес для отражения возможного удара американских войск (этот удар отменили через два дня после того, как 21-я дивизия заняла позиции у дефиле), то можно было бы рассчитывать на удержание рубежа Тархуна, Хомс. В этом случае, как признал сам Монтгомери, англичанам пришлось бы прекратить продвижение и отойти к позиции Буэрат: ведь войска Монтгомери вступили в Триполи всего за два дня до истечения десятидневного срока, предусмотренного планом операции.

В Триполи Монтгомери остановился на несколько недель в связи с необходимостью пополнить запасы и восстановить разрушенные портовые сооружения. Порт принял первый транспорт только 3 февраля, а 9 февраля в Триполи прибыл конвой транспортов. Преследование отходящего противника вели лишь разведывательные подразделения, а головная дивизия войск Монтгомери перешла тунисскую границу только 16 февраля.

Арьергарды Роммеля отошли на позицию Марет, построенную французами для отражения вторжения в Тунис итальянских войск из Триполитании. Эти укрепления состояли из устаревших блиндажей, и Роммель предпочел использовать траншеи, заново отрытые в промежутках между блиндажами. После инспекционной поездки на позицию Марет Роммель пришел к убеждению, что целесообразнее было бы организовать оборону подступов к Тунису у Вади-Акарита, в 15 милях западнее Габеса, поскольку тогда правый фланг позиции опирался бы на район непроходимых для танков солончаковых болот у Чот-эль-Жерида. Его предложение, однако. Не устраивало находившихся вдали от событий диктаторов, которые все еще жили радужными надеждами и продолжали строить воздушные замки. Мнение Роммеля из не интересовало.

Муссолини, разгневанный потерей Триполи, отозвал Бастико и сместил Кавальеро, которого заменил генерал Амброзио. 26 января Роммель получил телеграмму, в которой его извещали, что в связи с ухудшением здоровья он будет освобожден от командования войсками, как только они закрепятся на позиции Марет. Армия, которой командовал Роммель, переименовывалась в итальянскую 1-ю армию, а ее командующим назначался генерал Мессе. За Роммелем оставили право определить день передачи командования и отъезда их Африки. Роммель не преминул воспользоваться этим правом. Он был больным человеком и напряжение последних трех месяцев только ухудшило состояние его здоровья. Однако, в феврале он сумел показать, что у него есть еще порох в пороховницах.

Не смутившись приближением американских войск к путям отхода его сил через южные районы Туниса, Роммель воспользовался предоставившейся возможностью нанести удар по американцам, прежде чем Монтгомери совершит новый бросок. Хотя возможности позиции Марет были ограничены, она обеспечивала отражение танковых атак и могла задержать продвижение войск Монтгомери. В то время силы Роммеля возросли. Отступая на запад, он приблизился к портам снабжения и выиграл гораздо больше, чем потерял за время отступления. Численность его войск в настоящий момент была примерно такой же, как и к началу битвы за Эль-Аламейн осенью минувшего года. Когда Роммель прибыл в Тунис, его армия насчитывала 30 тыс. немцев и около 48 тыс. итальянцев. Привда, сюда входил и личный состав 21-й танковой дивизии, которая была переброшена в район Габес, Сфакс, и личный состав танковой дивизии «Центавр», которая перебрасывалась для прикрытия дефиле Эль-Геттар у позиций американских войск в Гафсе. По вооружению, однако, положение было не столь блестящим. Немецкие части имели 1/3 штатной численности танков, 1/4 штатной численности противотанковых пушек и 1/6 штатной численности артиллерии. Более того, из 130 танков лишь меньше половины считались пригодными к бою. И все же положение в целом было сравнительно лучше, чем могло бы стать после того, как англичане восстановили бы порт Триполи и завершили бы сосредоточение превосходящих сил на тунисской границе. Роммель горел желанием воспользоваться временным перерывом в наступательных действиях Монтгомери.

Роммель, взяв за основу так называемую «теорию внутренних линий», разработал план двойного удара. Он намеревался воспользоваться стратегически выгодным положением своих войск между двумя группировками противника и нанести удар по одной из них, пока другая лишена возможности помочь первой. Если бы ему удалось разгромить американские войска, он развязал бы себе руки для действий против Монтгомери, которые сейчас оказались ослабленными из-за растянутости их линий снабжения.

Это был блестящий план, но его успех зависел прежде всего от использования тех войск, которыми Роммель не распоряжался. С позиции Марет он мог снять не больше половины дивизии, чтобы создать боевую группировку под командованием полковника фон Либенштейна. 21-я танковая дивизия, переброшенная в Тунис раньше, находилась как раз в районе планируемого удара, но она подчинялась Арниму и входила в состав войск его армии. Таким образом, определять цели главного удара и состав используемых для этого войск мог Арним, а Роммелю отводилась второстепенная роль помощника в этой операции.

Объектом контрудара, намеченного Роммелем, был американский 2-й армейский корпус, в состав которого входила одна французская дивизия. Корпус занимал оборону в полосе шириной 90 миль, но фактически действовал на трех дорогах, идущих через горы к морю. Передовые подразделения корпуса находились у перевалов вблизи Гафсы, Фаида и Фондука. По соседству с корпусом американцев действовал французский 19 корпус генерала Кельца. Горные перевалы были настолько узкими, что американцы и французы чувствовали себя здесь в безопасности. Внимание американо-французского командования было сосредоточено лишь на отражении отдельных атак итало-немецких войск на участке севернее Фондука.

В конце января 21-я танковая дивизия неожиданно нанесла удар в районе перевала Фаид и, прежде чем подоспели американцы, разгромила слабо вооруженный французский гарнизон. Таким образом были созданы предпосылки для более крупных наступательных действий. Этот удар заставил союзное командование задуматься о возможность дальнейшего развертывания наступательных действий противника, однако оно ошиблось в определении района наступления. Союзное командование полагало, что удар на перевале Фаид — отвлекающий маневр, а наступление противника развернется в районе Фондука. Как отметил в своих мемуарах генерал Брэди, «это предположение едва не оказалось фатальным». Вероятность нанесения противником удара в районе Фондука признавали многие офицеры штаба Эйзенхауэра и штаба английской 1-й армии, которой командовал генерал Андерсон, исполнявший обязанности командующего союзными войсками в Тунисе до прибытия генерала Александера. В ходе конференции в Касабланке генерал Александер был назначен командующим 18-й группой армии, которую предполагалось сформировать из войск 1-й и 8-й армии после выхода 8-й армии на территорию Туниса. Для прикрытия вероятного направления удара противника Андерсону было приказано вывести в резерв в районе Фондука боевое командование «В», наполовину укомплектованное американскими танками. Этот просчет облегчил задачу противника.

К началу февраля силы стран оси в Тунисе возросли до 100 тыс. человек (74 тыс. немцев и 26 тыс. итальянцев). Таким образом положение значительно улучшилось по сравнению с декабрем 1942 года. Из общей численности личного состава около 30 % приходилось на долю административного персонала. Общая численность танков составляла 280 машин, в том числе 110 танков в 10 танковой дивизии, 91 — в 21-й танковой дивизии (т. е. примерно половина штатной численности) и около дюжины «тигров» — в специальном подразделении. В боевой группе Либенштейна имелся танковый батальон (26 танков), который должен был усилить итальянскую дивизию «Центавр», находившуюся в районе Гафсы и имевшую 23 танка. По общей численности танков немецко-итальянские войска значительно уступали союзным войскам и, даже использовав все свои танки, не смогли бы добиться численного превосходства на намеченном участке наступления в южной части Туниса. Американская 1-я бронетанковая дивизия, находившаяся в этом районе, имела примерно 300 танков (в том числе 90 танков «стюарт») и 36 самоходных противотанковых орудий. По огневой мощи она значительно превосходила немецкую танковую дивизию, хотя и не была полностью укомплектована по штатам.

Но, к сожалению для Роммеля, только часть сил 10-й танковой дивизии (батальон средних танков и рота «тигров» в составе четырех машин) была выделена для поддержки 21-й танковой дивизии, да и то на начальный период операции, поскольку Арним планировал использовать 10-ю танковую дивизию для нанесения удара на другом участке фронта.

Наступление началось 14 февраля силами 21-й танковой дивизии и подразделений 10-й танковой дивизии из района Фаида. Наступающими войсками командовал заместитель Арнима генерал Циглер. В то время как две небольшие боевые группы из подразделений 10-й танковой дивизии начали охватывающий маневр против боевого командования «А» 1-й бронетанковой дивизии, две боевые группы 21-й танковой дивизии (основу каждой боевой группы составлял танковый батальон) совершили за ночь широкий охватывающий маневр, вышли в тыл американцам и окружили их. Только отдельным американским подразделениям удалось вырваться из окружения у Сиди-Бу-Зида. Потери в танках и другой технике оказались огромными. Поле боя было усеяно горящими американскими танками. В этом бою американцы потеряли 40 машин. На следующее утро в контратаку было брошено боевое командование «С», однако оно попало в окружение. Спаслись лишь четыре машины. Таким образом, были последовательно уничтожены два батальона средних танков. Немцы умело использовали частное превосходство в силах, но к счастью для союзников, проявили медлительность в развитии достигнутого успеха.

14 февраля Роммель приказал Циглеру в течение ночи развить успех первого удара. «Американцы не имеют боевого опыта, и мы должны с самого начала показать им, что сопротивление бессмысленно», — писал Роммель. Однако Циглер счел необходимым подождать. Только 17 февраля Циглер продвинулся к Сбейтле, когда американцы ужу организовали оборону. Немы встретили более упорное сопротивление, особенно когда в этот район было переброшено боевое командование «В» во главе с бригадным генералом Робинеттом. Это боевое командование сдерживало натиск немцев до вечера и прикрыло отход дезорганизованных остатков двух других боевых командований. Отход боевых командований был частью общего отхода южного крыла союзных войск к горным хребтам Западного Дорсала. Вступление немцев в Сбейтлу было задержано, но союзники потеряли более 100 танков, и почти 3 тыс. человек попало в плен.

Тем временем боевая группа Роммеля, наносившая удар по флангу союзных войск у Гафсы, 15 февраля заняла этот важный узел дорог. К 17 февраля, не снижая темпов наступления, эта боевая группа продвинулась на 50 миль в северо-западном направлении через Фернану и захватила американские аэродромы в Телепте. Таким образом, глубина прорыва оказалось почти такой же, как в полосе действий 21-й танковой дивизии. Но поскольку участок прорыва боевой группы находился в 35 милях западнее участка прорыва 21-й танковой дивизии, то боевая группа создала большую опасность для коммуникаций американских войск. Генерал Александер, прибывший в этот район 17 февраля и принявший командование обеими армиями 19 февраля, в своем сообщении писал, что «в ходе беспорядочного отступления американские, французские и английские подразделения так перемешались, что не могло быть и речи о каком-либо плане обороны или четком управлении войсками.» Узнав, что союзники уничтожают свои склады в Тебессе, которая находилась в 50 милях от линии фронта, за следующей горной грядой, Роммель заключил, что в рядах союзников царит растерянность.

Наступил кульминационный момент, хотя союзное командование потом считало, что он произошел три дня спустя. Роммель, стремясь воспользоваться растерянностью и паникой в рядах союзных войск, предложил нанести мощный удар через Тебессу всеми имеющимися подвижными силами. Он считал, что такой удар в направлении главной линии снабжения союзных войск «заставит англичан и американцев отвести свои основные силы в Алжир». Между прочим, об этом тогда поговаривали многие командиры соединений союзных войск. Однако, Арним, уже отозвавший с фронта 10-ю танковую дивизию, не выразил желания участвовать в осуществлении плана Роммеля. Тогда Роммель направил свой план в штаб итальянского верховного командования, рассчитывая, что его предложение придется по вкусу Муссолини, жаждавшему побед, чтобы «упрочить свои политические позиции в стране».

Только в полночь 18 февраля из Рима была получена телеграмма, где одобрялось продолжение наступления. Руководить операцией поручалось Роммелю, в распоряжение которого передавались обе танковые дивизии. Однако, в приказе говорилось, что удар следует нанести в северном направлении на Талу и Ле-Кеф, а не в северо-западном направлении через Тебессу. По мнению Роммеля, такое изменение направления удара было «невероятной близорукостью», поскольку «противник получал возможность ввести в бой против наступающих войск сильные резервы».

Итак, наступление противника началось там, где его ожидал Александер, приказавший Андерсону «сосредоточить танковые подразделения для обороны Талы». Это было сделано, исходя из ошибочного предположения, будто Роммель предпочтет «тактический» успех, а не будет добиваться косвенной стратегической цели. Это ошибочное предположение вследствие просчета итальянского верховного командования на деле обернулось для союзников удачей. Однако, союзники могли бы оказаться в тяжелом положении, если бы Роммелю разрешили нанести удар там, где он предполагал это сделать: большая часть резервов английских и американских войск была переброшена к Тале и Сбибе, а Тебессу прикрывали лишь остатки первой бронетанковой дивизии.

Важнейшей составной частью английских резервов была 6-я бронетанковая дивизия. Ее 26-я танковая бригада разместилась в Тале. Бригаду поддерживали пехотные артиллерийские подразделения только что прибывшей сюда американской 9-й пехотной дивизии, 1-й мотопехотной бригаде, входившей в состав 6-й бронетанковой дивизии, была поставлена задача прикрывать перевал Сбиба севернее Сбейтлы, действуя совместно тремя усиленными полками из состава американских 1-й и 34-й пехотных дивизий.

Роммель начал наступление утром 19 февраля, через несколько часов после получения телеграммы из Рима. Однако шансы на успех значительно уменьшились из-за потери времени и решения Арнима отозвать 10-ю танковую дивизию. Теперь этой дивизии пришлось возвращаться в распоряжение Роммеля, но она так и не смогла принять участия в первой фазе начатого наступления. Учитывая сложившуюся обстановку, Роммель приказал боевой группе из состава своего Африканского корпуса наступать на Ле-Кеф через Талу, а 21-й танковой дивизии продвигаться к Ле-Кефу в обход через перевал Сбиба. Успех на одном из этих направлений, по мнению Роммеля, должен был обеспечить успех и на другом.

Путь к Тале проходил через перевал Кассерин (между Сбейтлой и Фернаной). Здесь оборонялись американские части и подразделения под командованием полковника Старка. Первая попытка войск Роммеля прорваться через перевал не удалась, а к вечеру Старк получил подкрепление, и его группа стала значительно превосходить силы боевой группы из состава Африканского корпуса Роммеля (танковый батальон и два пехотных батальона), которая вела наступление. Однако обороняющие действовали несогласованно, и немцам в нескольких местах удалось прорваться. Тем временем продвижение 21-й танковой дивизии было задержано минными полями и действиями сильной группы союзных войск (одиннадцать пехотных батальонов против двух в составе наступающих войск), имевшей превосходство в артиллерии и танках (в 21-й танковой дивизии к этому времени насчитывалось менее 40 танков).

Роммель решил сосредоточить внимание на прорыве через перевал Кассерин, где, по его мнению, оборона была слабее, и ввести в бой на этом направлении запоздавшую с прибытием 1-ю танковую дивизию. Однако с прибытием этой дивизии шансы Роммеля на успех ничуть не возросли, ибо теперь она состояла лишь из одного танкового, двух пехотных и одного мотоциклетного батальона. Арним оставил себе почти половину штатного состава дивизии и приданный ей батальон танков «тигр», на который Роммель рассчитывал как на козырную карту.

Наступление с целью прорыва через перевал Кассерин Роммель начал лишь во второй половине дня 20 февраля, поскольку пришлось ждать прибытия подразделения 10-й танковой дивизии, и эта задержка очень разозлила Роммеля. Утром обороняющиеся отразили атаку немцев, но в 16.30 Роммель бросил в наступление всю свою пехоту (пять батальонов, включая один итальянский батальон) и быстро прорвал оборону. Затем наступающие встретили упорное сопротивление небольшого английского отряда (танковый эскадрон, пехотная рота и батарея пехотной артиллерии) под командованием полковника Гора. Сопротивление этого отряда немцы преодолели, лишь введя в бой танковый батальон, при этом они потеряли 11 танков. В американских официальных трудах по истории Второй Мировой войны подчеркивается исключительное мужество солдат и офицеров этого английского отряда и в то же время отмечается, с какой легкостью немцам удалось прорваться на других участках. «Противник был удивлен количеством американского вооружения, которое он захватил в полной исправности».

После захвата перевала Роммель выслал разведывательные отряды по дороге на Талу и по дороге на Тебессу, чтобы дезориентировать союзников относительно своего замысла и выявить возможность осуществления своей первоначальной идеи захвата американских баз снабжения в Тебессе. Первая цель была достигнута как только поступили сообщения о прорыве Роммелем обороны у перевала. Фридендолл, который утром приказал боевому командованию «В» выдвинуться к Тале, перебросил его для прикрытия дороги от перевала Кассерин на Тебессу. Тем временем английская 26-я бригадная танковая группа (два танковых полка и два пехотных батальона) под командованием бригадного генерала Данфи выдвинулась из района Талы на юг и заняла оборону примерно в 10 милях от перевала Кассерин в ожидании прибытия боевого командования «В». к счастью для союзников, силы наступающих были значительно слабее, чем предполагалось.

На следующее утро, 21 февраля, Роммель задержал продвижение своих войск, ожидая контратаки противника с целью захвата перевала Кассерин. Эта задержка удивила союзников, так как они не знали, насколько слабы силы Роммеля по сравнению с тем, что удалось сосредоточить им самим. Увидев, что противник не собирается контратаковать, Роммель начал продвижение по дороге на Талу силами подразделений 10-й танковой дивизии (фактически эта боевая группа насчитывала 30 танков, 20 самоходных орудий и два батальона мотопехоты). Бригадная группа Данфи постепенно отходила под натиском немцев, обороняясь на последовательно занимаемых позициях.

На исходе дня танковые подразделения бригадной группы стали отходить на заранее подготовленную позицию у Талы. За ними устремилась группа немецких танков, во главе которой двигался танк «валентайн», захваченный немцами в бою. Увидев этот танк, англичане приняли группу за свои оставшиеся танки. Так немцам удалось ворваться на английскую позицию, нанести потери пехоте противника, подбить несколько машин и дезорганизовать оборону. Хотя продвижение этой группы немецких танков было остановлено, немцам удалось захватить около 700 пленных. В боях по пути от перевала Кассерин на талу немцы потеряли около дюжины танков, уничтожив около 40 танков противника, в том числе танки эскадрона, который сбился с пути и в темноте наткнулся на немецкие подразделения, изготовившиеся к отражению ожидавшейся утром контратаки противника.

Роммель, предполагая, что противник нанесет контрудар, счел целесообразным добиться цели, отразив этот контрудар, а затем донесла, что в район боев прибыли крупные резервы противника и на подходе новые резервы. Бессмысленно было продолжать наступление на Талу, тем более, что на боевом фланге войск стран оси создалось весьма опасное положение. В течение минувшего дня боевая группа из состава Африканского корпуса продвигалась по дороге на Тебессу с целью овладеть перевалом и прикрыть войска, наступавшие на Талу, но дальнейшее продвижение боевой группы было остановлено сосредоточенным огнем американской артиллерии, занимавшей огневые позиции на горных вершинах. Атака, возобновленная утром 22 февраля, почти не принесла успеха, а потери немецких частей оказались значительными, особенно, если учесть огромное численное превосходство американских войск, сосредоточенных на этом участке фронта. Здесь действовали боевое командование «В» во главе с Робинеттом и части 1-й пехотной дивизии Аллена.

Вечером 22 февраля Роммель и прибывший к нему Кессельринг пришли к выводу, что бесполезно продолжать наступление в западном направлении и следует сосредоточить все усилия на контрударе в восточном направлении против английской 8-й армии. В соответствии с этим решением войскам было приказано начать отход, и прежде всего к перевалу Кассерин.

Тем временем Аллен все утро пытался контратаковать фланг немецко-итальянских войск, но из-за отсутствия связи со штабом Робинетта не сумел сделать это своевременно. Контратаку смогли провести только во второй половине дня. Она дезорганизовала отход подразделений боевой группы из состава Африканского корпуса, а итальянские подразделения в панике бежали с поля боя. Растущее боевое мастерство американских войск, точность их артиллерийского огня, а также изобилие военной техники и оружия произвели большое впечатление на Роммеля. Его сравнительно слабым силам грозила серьезная опасность, если бы противник перешел в решительное наступление крупными силами.

Однако, высшие круги союзного командования не осознавали, насколько слабы силы Роммеля и как изменилась обстановка. В официальных американских трудах по истории Второй Мировой войны отмечается, что Фридендолл не проявил должной решительности по управлению действиями подчиненных ему войск против отступающего противника в наиболее неблагоприятный для немцев момент. Андерсон тоже думал только об обороне. Крупные силы союзных войск у перевала Сбиба в ту ночь были отведены на 10 миль севернее из опасения, что Роммель сумеет прорваться у Талы и создаст угрозу тылу. По этим же соображениям на другом крыле фронта намечалась эвакуация Тебессы. Даже когда стало известно об отходе противника из района Талы, ничего не было сделано для организации его преследования.

Только 23 февраля был отдан приказ о подготовке контрнаступления, которое намечалось на 25 февраля. К этому времени немцы благополучно отошли через перевал Кассерин, и усилия союзников, направленные на то, чтобы уничтожить противника и овладеть перевалом, свелись к ординарному маршруту, в ходе которого им пришлось лишь преодолевать дорожные и минные заграждения, устроенные отошедшим противником.

Если учесть соотношение сил сторон и возросшее сопротивление противника, становятся совершенно очевидными правильность и обоснованность решения командования войск стран оси о прекращении наступления в западном направлении. Продолжать наступление значило бы совершить ошибку, поскольку налицо было огромное численное превосходство сил союзников. Результаты наступления оказались весьма значительными. В плен попало 4 тыс. солдат и офицеров противника, а потери составили около 1 тыс. человек. Было уничтожено и выведено из строя около 200 танков, процент потерь был значительно ниже. Таким образом, «наступление с ограниченной целью» явилось крупным успехом.

Однако оно не достигло стратегической цели (хотя и близко было к ее достижению) заставить союзников уйти из Туниса. Если бы для нанесения контрудара 1-я танковая дивизия была бы выведена в полном составе, если бы Роммель руководил проведением операции с самого начала и ему разрешили бы нанести удар в направлении Тебессы, эту задачу удалось бы выполнить. Быстрый захват американской главной базы снабжения и находившихся там крупных запасов военного имущества лишил бы союзные войска возможности удерживать союзные позиции в Тунисе.

По иронии судьбы, 23 февраля из Рима пришел приказ, согласно которому все немецко-итальянские войска в Тунисе передавались в подчинение Роммеля. Хотя его назначение командующим вновь созданной группой армии «Африка» свидетельствовало о том, что драматический эффект контрудара заставил Муссолини и Гитлера изменить свое отношение к Роммелю в положительную сторону, сообщение об этом назначении лично Роммелю доставило лишь огорчение, поскольку оно поступило в тот день, когда уже начался отход войск за перевал, то есть слишком поздно, чтобы Роммель мог вернуть утраченную возможность.

Сообщение о новом назначении Роммеля пришло слишком поздно и для того, чтобы отменить намеченный Арнимом удар в северном направлении, для осуществления которого Арним сохранял крупные резервы. А ведь эти силы могли бы быть куда более эффективно использованы в операции, проведенной Роммелем!

Согласно плану, захват Меджез-эль-Баба являлся ограниченной целью операции, а наступление предполагалось начать 26 февраля силами двух танковых и шести пехотных батальонов. Однако 24 февраля на рассвете Арним, отправив одного из офицеров своего штаба к Роммелю, чтобы информировать его о намеченном плане, вылетел в Рим к Кессельрингу. В результате этих переговоров родился более претенциозный план, согласно которому предполагалось начать атаки в восьми пунктах 75-мильного участка фронта между северным побережьем и Пон-дю-Фахс против сил английского 5-го корпуса (три английские дивизии и французский усиленный полк). Главный удар в направлении дорог Бежа (60 миль западнее Туниса) должна была нанести танковая группа. Одновременно намечалось осуществить охватывающий маневр с целью захвата Меджез-эль-Баба. Хотя использовались все имеющиеся силы, но ни на одном из направлений войска не получили достаточного усиления, чтобы решать поставленные им задачи. Для нанесения удара на Бежу танковая группа, состоявшая из двух танковых батальонов, получила в общей сложности 77 танков (в том числе 14 танков «тигр»), но даже эта скромная цифра была достигнута за счет 15 танков, только что прибывших в Тунис и предназначавшихся для 21-й танковой дивизии, действовавшей на юге. Роммель был очень удивлен и расстроен, узнав о новом плане Арнима, и назвал его «полностью нереальным». Впрочем, Роммель считал, что инициатива исходит от итальянского верховного командования, но оно, узнав о плане Арнима, было потрясено не меньше Роммеля.

Арним отдал приказ о проведении операции 25 февраля, а на следующий день началось наступление. Сохранив дату начала операции, Арним значительно расширил ее цели. Этот пример явился бы прекрасной иллюстрацией гибкости немецких планов, если бы не поспешность, с какой были внесены изменения в первоначальный план. И все же наибольших успехов добилась дополнительно привлеченная к операции дивизия Мантейфеля, действовавшая на северном крыле фронта. Она едва не достигла главной рокадной дороги у Джебель-Абиода, захватив в плен 1600 англичан и французов, оборонявшихся на этом направлении. Немецкая танковая группа, наносившая главный удар, преодолела передовые позиции англичан у Сиди-Нсира, но вынуждена была остановиться в узком болотистом дефиле в 10 милях от Бежи.

Английская полевая и противотанковая артиллерия нанесла здесь значительный урон танковой группе противника. только шесть немецких танков осталось в строю. Вспомогательный удар в районе Меджез-эль-Баба не принес никаких результатов, хотя первоначально имел некоторый успех. Неудачей закончились атаки и на других направлениях. Войска Арнима захватили 2500 пленных, потеряв около 1000 человек. Но операцию нельзя считать успешной, поскольку немцы потеряли 71 танк, в то время как потери союзников составляли около 20 танков. Заметим. Что в это время немцы уже испытывали недостаток в танках и им было трудно восполнить свои потери.

Главное же состояло в том, что это неудачное наступление не позволило своевременно высвободить дивизии, необходимые для намеченного наступления против войск Монтгомери у Мединина (позиции Марет). Кесельринг потребовал оставить 10-ю и 21-ю танковые дивизии перед флангом американских войск на сравнительно долгое время, чтобы не допустить переброски американских резервов на север для отражения наступления Арнима. Это обстоятельство оказало отрицательное влияние на судьбу контрудара войск Роммеля в восточном направлении. До 26 февраля Монтгомери имел у Мединина только одну дивизию. Как признавал сам Монтгомери, он очень опасался удара Роммеля, и его штаб лихорадочно принимал меры к ликвидации угрозы. К 6 марта, когда Роммель начал наступление, силы Монтгомери возросли в четыре раза и составляли примерно 4 дивизии, 400 танков, 350 орудий и 470 противотанковых орудий.

Таким образом, Роммель был лишен возможности нанести удар превосходящими силами. В его трех танковых дивизиях (10,15, 21-й) насчитывалось только 160 танков (это меньше, чем положено по штату в одной дивизии). Их действия поддерживали 200 орудий и пехота, насчитывавшая около 10 тыс. штыков, если не считать слабых итальянских дивизий, располагавшихся на позиции Марет. Кроме того, в распоряжении Монтгомери находилось три истребительных авиакрыла, действовавших с передовых аэродромов и обеспечивших английским войскам превосходство в воздухе, а Роммель был лишен возможности добиться внезапности, поскольку еще за два дня до наступления английская авиация обнаружила переброску танковых дивизий к линии фронта.

В этой обстановке Монтгомери получил возможность максимально использовать свои способности в организации обороны, и наступление противника было отражено даже более успешно, чем у Алам-Хальфы шесть месяцев назад. Наступающие немецкие войска были быстро остановлены и разгромлены сосредоточенным огнем английских войск. Поняв. Что продолжать наступление бессмысленно, Роммель вечером отдал приказ перейти к обороне. К этому времени он потерял больше 40 танков; потери в людях составили 645 человек. Потери англичан оказались значительно меньшими.

После провала этого наступления у Роммеля не оставалось никакой надежды на то, что уступавшие союзникам по численности и вооружения войска стран оси сумеют разгромить одну из союзных армий до их соединения и организации совместных действий. Еще за неделю до этого Роммель, сообщая Кессельрингу оценку обстановки, откровенно изложил свое личное мнение и мнение командующих армиями — генералов Арнима и Мессе. В этой оценке Роммель подчеркнул, что войска стран оси действуют на фронте шириной примерно 400 миль против значительно превосходящих сил противника (превосходство англичан и американцев составляло 2:1 по пехоте и 6:1 по танкам). Считая, что фронт чрезмерно растянут, Роммель предложил сократить его до 50 миль, от Туниса до Бизерты. Он докладывал, что этот фронт можно удерживать только при условии, если ежемесячно в войска будет доставляться 140 тыс. грузов. Кроме того, он просил Кессельринга информировать его о планах высшего командования по дальнейшему ведению боевых действий в Тунисе. В полученном после нескольких настойчивых напоминаний ответе сообщалось, что фюрер не согласен с оценкой обстановки, которую дал Роммель. К ответу прилагалась таблица, где перечислялись соединения, находящиеся в распоряжении сторон, без какого-либо учета численности войск и вооружения. Это был тот самый ошибочный метод сравнения, которым пользовались и союзные военачальники, оценивая достигнутые ими успехи.

После неудачи у Мединика Роммель пришел к выводу, что дальнейшее пребывание немецко-итальянских войск в Африке равносильно «самоубийству». 9 марта, сославшись на нездоровье, он передал командование группой армий Арниму и вылетел на самолете в Европу, рассчитывая лично убедить своих хозяев в правильности сделанной им оценки обстановки. Фактическим же итогом этой попытки явилось отстранение Роммеля от дальнейшего участия в африканской компании.

Прибыв в Рим, Роммель встретился с Муссолини, который «казалось, утратив всякое чувство реальности и все время старался найти аргументы, подтверждавшие его точку зрения». Затем Роммель был принят Гитлером. Фюрер не стал слушать доводы генерала и дал ясно понять, что считает его пессимистом. Гитлер не разрешил Роммелю вернуться в Африку и высказал надежду, что когда тот поправится, то примет «командование в операции против Касабланки». Этот город находился далеко на Атлантическом побережье, но Гитлер, видимо, все еще надеялся полностью изгнать союзников из Африки. Это было явное заблуждение.

Тем временем союзники готовили сосредоточенный удар превосходящими силами, ставя целью захватить подступы к Тунису с юга, обеспечить соединение войск 8-й и 1-й армий и разгромить итальянскую 1-ю армию под командованием Мессе, которая раньше называлась Африканской танковой армией Роммеля (Бейерлейн, номинально являясь начальником штаба Мессе, полностью контролировал использование немецких частей и подразделений, входивших в состав армии).

Успешно отразив контрудар немецких войск у Мединина, Монтгомери не попытался развить успех оборонительных действий и, воспользовавшись растерянностью противника, организовать его преследование. Вместо этого Монтгомери продолжал сосредоточивать силы и средства для планомерного наступления на позицию Марет. Это наступление намечалось начать 20 марта. То есть через две недели после завершения боев у Мединина.

Чтобы обеспечить успех путем нанесения удара в тыл обороняющимся войскам противника. американский 2-й армейский корпус 17 марта перешел в наступление на юге Туниса. По замыслу Андерсона, утвержденному Александером, этот удар ставил три цели: сковать резервы противника, которые могли бы помешать успешному наступлению Монтгомери; захватить передовые аэродромы у Телепты и обеспечить с них поддержку действий войск Монтгомери; создать базу снабжения в районе Гафсы для обеспечения наступающих войск Монтгомери. Перед 2-м армейским корпусом, однако, не ставилась задача перерезать пути отхода противника, прорвавшись к побережью. Такое ограничение цели удара объяснялось сомнением относительно способности американских войск решить наступательную задачу на огромную глубину — 160 миль от исходной позиции до побережья, а также стремлением избежать нового контрудара немцев, подобно тому, который они нанесли в феврале. Эти опасения вызвали бурное недовольство у Паттона, который сменил Фридендолла на посту командира корпуса. В этот момент корпус имел в своем составе четыре дивизии общей численностью войск до 88 тыс. человек. То есть в четыре раза больше, чем у противостоящих сил оси. Кроме того, в полосе наступления корпуса, немецкие войска насчитывали только 800 человек, а итальянские (преимущественно в составе частей дивизии «Центавр» в районе Гафсы) — 7850 человек.

Наступление корпуса началось успешно. 17 марта первая пехотная дивизия под командованием Аллена без боя завладела Гафсой. Итальянцы отошли на 20 миль к позициям восточнее Эль-Геттара, к перекрестку дорог, ведущих к прибрежным городам Габес и Махарес. 20 марта 1-я бронетанковая дивизия вышла из района Кассерии к дороге от Гафсы к побережью и, заняв на следующее утро Стасьон де Сенед, продолжила движение в восточном направлении через Макнаси к перевалу.

В этот день Александер разрешил Паттону подготовить удар танковых подразделений задачей перерезать дорогу, идущую вдоль побережья, и тем самым помочь войскам Монтгомери, только что начавшим наступление против позиции Марет. Однако Паттон встретил упорное сопротивление противника у перевала и на прилегающих высотах. Здесь действовал небольшой немецкий отряд под командованием полковника Ланга. 23 марта атаки с целью захвата господствующей над местностью высоты 322 были отбиты, хотя высоту оборонял отряд всего из 80 человек, ранее состоявших в личной охране Роммеля.

На следующий день численность обороняющихся возросла до 350 человек. Они отбили новую атаку американских подразделений, включавших три пехотных батальона, четыре артиллерийских дивизиона и две танковые роты. 25 марта была предпринята новая атака. Ею лично руководил Уорд, получивший от Паттона по телефону приказ во что бы то не стало захватить высоту.

Однако и эта атака не увенчалась успехом. От захвата высоты пришлось отказаться, поскольку противник получил значительные резервы. Паттон и раньше считал, что дивизия не справляется с поставленной задачей, и поэтому снял Уорда с поста командира 1-й бронетанковой дивизии. Паттон настолько увлекся наступательными действиями, что недооценил преимущества обороны (даже в условиях численного превосходства наступающих), особенно если ее ведут закаленные в боях войска против не имеющих боевого опыта атакующих войск.

Преимущества обороны, правда в несколько иной форме, продемонстрировали в районе Эль-Геттара хорошо обученные войска, хотя и не имевшие боевого опыта. Речь идет о подразделениях и частях 1-й пехотной дивизии. Эта дивизия 21 марта прорвала позиции итальянских войск и весь следующий день успешно продвигалась вперед. 23 марта ее контратаковали немцы. В контратаке участвовали подразделения 10й танковой дивизии, которая составляла резерв группы армий «Африка» и была переброшена в район Эль-Геттара с побережья. В составе дивизии были два танковых, два пехотных, один мотоциклетный батальоны и артиллерийский дивизион.

Контратакующие прорвали передовые позиции американских войск, но дальнейшее их продвижение было задержано минными полями, и немцы понесли большие потери под огнем полевой и противотанковой артиллерии Аллена. Контратака была сорвана, и попытка возобновить ее на следующее утро не имела успеха. В донесении Аллена указывалось: «Наша артиллерия обрушила на танки противника всю мощь своего огня и била их, как мух». Правда, потери немцев на второй день контратаки не были столь значительны, как может показаться из этого донесения, но все же в ходе боя 40 танков были подбиты огнем артиллерии или подорвались на минах.

Втянув танковый резерв противника в губительную контратаку, американцы как бы взяли реванш за собственную неудачу в районе Макнаси. В результате им удалось не только отвлечь часть сил противника из района действий Монтгомери, но и нанести противнику значительный урон в танках. В своей победе союзники оказались гораздо больше обязаны успешному отражению трех контратак противника, чем своим собственным наступательным действиям. Успех стал возможен только после того, как противник истощил свои силы. Немецко-итальянские войска могли бы продолжать борьбу, но это лишь растратило их силы в бесплодных действиях.

Монтгомери начал наступление в ночь на 20 марта. Для этого он ввел в бой 10-й и 20-й корпуса, имевшие в своем составе 160 тыс. человек, 610 танков и 1410 орудий. Хотя у Мессе номинально было 0 дивизий (против 6 у Монтгомери), в их составе насчитывалось менее 80 тыс. человек, 150 танков (включая танки 10-й танковой дивизии, действовавшей в районе Гафсы) и 680 орудий. Таким образом, наступающие имели превосходство в живой силе, артиллерии и авиации в соотношении 2:1, а в танках 4:1.

Позиция Марет протянулась на 22 мили от моря до высот Матмата Хилс, за которыми находился открытый фланг на пустынной местности. В этих условиях войсками стран оси, уступающим войскам союзников в численности, целесообразнее было попытаться вести лишь сдерживающие действия на позиции Марет силами подвижных частей, а главными силами удерживать позицию Вади-Акарит севернее Габеса. Эта позиция представляла собой узкую полосу шириной в 14 миль между побережьем и соляными болотами. Именно этот вариант действий отстаивал Роммель, и именно здесь он предлагал организовать оборону после отхода из Эль-Аламейна в ноябре 1942 года.

В беседе с Гитлером 10 марта Роммель сумел убедить фюрера в целесообразности этого плана, и Гитлер приказал Кессельрингу отвести малоподвижные итальянские дивизии с позиции Марет к Вади-Акариту для организации обороны на этом рубеже. одНако итальянские руководители предпочитали удерживать позицию Марет, и Кессельринг, разделявший их взгляды, уговорил Гитлера отменить свое распоряжение.

Первоначальный план, разработанный Монтгомери, имел кодовое наименование «Боксерский галоп». Согласно этому плану, главный удар наносился с фронта тремя дивизиями 30-го корпуса (командир Лис) с задачей прорвать оборону противника у побережья и обеспечить ввод в прорыв танковых частей 10-го корпуса (капитан Хоррокс) с целью развить успех наступления. Одновременно Новозеландский корпус (временное соединение) под командованием Фрейберга должен был осуществить широкий охватывающий маневр в направлении Эль-Хамы (25 миль от Габеса) с задачей создать угрозу тылам противника и сковать его резервы.

Фронтальный удар не принес успеха. Он был нанесен на узком участке фронта у побережья силами одной пехотной бригады и танкового полка (50 танков). Вклинение в позиции противника оказалось неглубоким, поскольку их прикрывали участок болот Вади-Зигзау (ширина участка 200 футов, глубина 20 футов) и противотанковый ров, открытый за этим участком. Вязкий грунт и минные поля затруднили продвижение танков и поддерживающей артиллерии, а пехота вклинившаяся в позицию противника, подверглась сосредоточенному фланговому огню. После ввода в бой резервов ночью была предпринята новая атака, в результате которой участок вклинения немного расширился.

Большинство итальянцев, как только английские подразделения заняли их позиции, сразу же сдались в плен. Однако болотистый участок основательно задерживал прибытие противотанковых пушек, и во второй половине дня передовые пехотные подразделения англичан были смяты контратакой немцев. Не имея достаточной огневой поддержки, англичане под покровом ночи отошли за болотистый участок. Таким образом, войска, наступавшие с фронта, к ночи 22 марта не только не сумели прорвать оборону противника, но и не удержали позиций, занятых ими при вклинении.

Охватывающий маневр также начался успешно, но затем темпы его замедлились. После долгого марш-подхода из тылового района 8-й армии по трудной пустынной местности Новозеландский корпус в составе 27 тыс. человек и 200 танков ночью 20 марта, когда фронтальное наступление уже началось, подошел к перевалу под названием «Плам» в 30 милях западнее Габеса и в 15 милях юго-западнее Эль-Хамы. Здесь продвижение корпуса остановили итальянские войска, действовавшие при поддержке 21-й танковой дивизии из резерва немцев и четырех батальонов 164-йлегкой африканской дивизии, переброшенной с правого фланга позиции Марет.

Утром 23 марта, когда стало очевидно, что возобновлять наступательные действия на побережье бессмысленно, Монтгомери внес изменения в свой первоначальный план и сосредоточил все силы и средства на левом фланге. Он полагал, что здесь обстановка более благоприятствует возобновлению наступления крупными силами к прорыву к Эль-Хаме. Монтгомери приказал Хорроксу со штабом 10-го корпуса и 1-й бронетанковой дивизией под командованием генерал-майора Бригса (160 танков) ночью совершить марш через марш через пустыню для усиления Новозеландского корпуса. В то же время индийская 4-я дивизия (командир генерал-майор Такер) должна была выступить из Мединина и занять перевал Холлуф в высотах Матмата Хилс, возможность использования которого на 100 миль сократила бы путь снабжения главных сил, совершавших обходной маневр через пустыню. Заняв перевал, Такер должен был продвигаться в северном направлении, в обход позиции Марет, создав таким образом угрозу выхода в тыл противника и обеспечив возможность развития успеха обходного маневра на тот случай, если маневр у перевала «Плам» будет сорван противником.

Новый план был отличным по замыслу. Он показал умение Монгтомери менять направление удара в зависимости от обстановки. Здесь это умение проявилось даже в большей степени, чем у Эль-Аламейна, хотя, как обычно, сам Монтгомери скромно умалчивал о своих талантах, заявляя, что события развивались с самого начала строго по плану.

Во многих отношениях действия Монтгомери явились образцом полководческого мастерства, хотя были тут и неудачи. Так, неудачным оказалось первоначальное намерение прорвать оборону противника на узком заболоченном участке вблизи побережья, а также то, что противнику удалось раскрыть угрозу маневра через пустыню, поскольку не были приняты достаточные меры по обеспечению быстроты этого маневра.

Именно преждевременное раскрытие этого маневра создало основные трудности осуществления нового плана Монтгомери, получившего кодовое название «Суперчардж II» в память об успешном плане операции у Эль-Аламейна. Появление новозеландцев у перевала «Плам» встревожило командование войск стран оси, которое сразу поняло, что Монтгомери изменил план действий и перенес главный удар на свой левый фланг. Эти выводы подтвердились донесениями разведки, обнаружившей 23 и 24 марта подход новых сил союзников в этот район. В связи с этим 15-я танковая дивизия была переброшена обратно в район Эль-Хамы и еще за два дня до прибытия английских подкреплений в этот район уже находилась в готовности поддержать 21-ю танковую и 164 легкую африканскую дивизии при отражении наступления союзников, назначенного на 26 марта.

Как только была утрачена внезапность, вероятность успеха роперации «Суперчардж II» сразу же уменьшилась. Однако союзникам благоприятствовали некоторые другие факторы. Во-первых, 24 мая Арним, вопреки желанию итальянского генерала удерживать позицию Марет, решил отвести армию Мессе на позицию Вади-Акарит во избежание ее окружения. Перед немецкими войсками, оборонявшими перевал, стояла задача задержать наступление противника лишь на время, необходимое доя отвода малоподвижных войск с позиции Марет. Во вторых, перед началом наступления немецкие позиции подверглись обработке с воздуха: 16 эскадрилий истребителей-бомбардировщиков, совершая штурмовые налеты (в каждом участвовало по две эскадрильи), в течение 15 минут обстреливали и подвергали бомбардировке с малых высот позиции противника. эти действия авиации, организованные командующим авиацией пустыни вице-маршалом авиации Бродхерстом, дали огромный эффект, однако штаб ВВС Великобритании не одобрил их, считая, что Бродхерст нарушил принятые принципы использования авиации. В третьих, успеху способствовало смелое решение совершить марш-подход ночью. Немцы не раз прибегали к подобному маневру, англичане же до сих пор избегали ночных маршей. В четвертых, к счастью для союзников, разразилась песчаная буря, скрывшая от противника сосредоточение английских танков и их движение через перевал, по обе стороны которого немцы организовали противотанковую оборону.

Наступление союзных войск началось 26 марта в 16.00, когда лучи заходящего солнца затрудняли наблюдение для обороняющихся немецких войск. В первом эшелоне действовали 8-я танковая бригада и новозеландская пехота. Примерно в 18.00 через их боевые порядки прошла 1-я бронетанковая дивизия генерала Бриггса. Облака пыли и спускавшиеся вечерние сумерки помогли ей скрытно преодолеть пять миль. С 19.30 до полуночи, когда взошла луна, дивизия перегруппировалась, а затем вновь двинулась в путь. К рассвету 27 марта благополучно миновав горловину перевала, она вышла к окраинам Эль-Хамы.

Здесь продвижение англичан на два дня задержали немецкие противотанковые подразделения и контратака, которую предприняли во фланг англичанам примерно 30 танков 15-й танковой дивизии. Это позволило большей части стран оси, занимавших позицию Марет, избежать окружения и отойти на позицию Вади-Акарит. Англичане захватили в плен около 5 тыс. итальянцев и 100 немцев, однако благодаря отчаянному сопротивлению итало-немецких войск на дороге к побережью главные силы войск стран оси благополучно вышли из боя без существенных потерь. Стремительный выход англичан к морю мог бы лишить их этой возможности, но время было упущено. Прошло больше недели, прежде чем Монтгомери сумел начать боевые действия против немецко-итальянских войск, занявших новые оборонительные позиции.

Тем временем Паттон возобновил наступление к побережью, в тыл противника. Его корпус был усилен американским 9-й и 34-й пехотными дивизиями. Главный удар наносился из района Эль-Геттара в направлении на Габес силами 1-й и 9-й пехотных дивизий, через боевые порядки которых должна была пройти 1-я бронетанковая дивизия. 34-я пехотная дивизия получила задачу захватить перевал Фондук, в 100 милях севернее исходного района, и открыть путь к прибрежной равнине. Однако, встретив упорное сопротивление, 34-я дивизия задачу не выполнила и была вынуждена отойти на исходные позиции для перегруппировки сил. В донесении одного из немецких офицеров по этому поводу говорилось: «Американцы выходят из боя, как только подвергнуться атаке».

Наступление главных сил на Эль-Геттара, начатое 28 марта было также приостановлено противником. Тяжелые бои не позволили наступающим войскам намного продвинуться. К этому времени Монтгомери прорвался у Эль-Хамы и вышел к Габесу. В связи с этим Александер приказал танкам Паттона начать движение к побережью, не дожидаясь, пока пехота расчистит им путь. Эта попытка не удалась, поскольку противник хорошо организовал противотанковую оборону, и по истечении трех дней в бой была введена пехота, чтобы расчистить путь танкам.

Несмотря на гневные указания Паттона, пехота также ничего практически не добилась. Тем не менее в виду угрозы прорыва противника немецкое командование перебросило в этот район 21-ю танковую дивизию с задачей поддержать боевые действия 10-й дивизии. Это новое ослабление немецкого танкового резерва создало благоприятные условия для фронтального наступления на позицию Вади-Акарит войск Монтгомери, располагавших 570 танками и 1470 орудиями.

Местность в районе позиции Вади-Акарит благоприятствовала ведению обороны. Она представляла собой равнинную прибрежную полосу, шириной около четырех миль, которую прикрывали непроходимые болота и скалистые холмы с крутыми склонами, спускающимися к полосе соляных болот. Однако немецко-итальянское командование слишком поздно решило оставить позицию Марет, так что осталось очень мало времени для усовершенствования и создания необходимой глубины обороны позиции Вади-Акарит. Кроме того, обороняющиеся войска испытывали недостаток в боеприпасах, поскольку израсходовали значительные средства в предшествующих боях на невыгодных для них рубежах.

Первоначально Монтгомери, как и у позиции Марет, намеревался прорвать оборону противника на узком участке у побережья и затем для развития успеха ввести в прорыв танки. 51-я дивизия должна была прорвать оборону, а индейской 4-й дивизии под командованием Такера ставилась задача овладеть восточной оконечностью гряды холмов и прикрыть фланг 51-й дивизии. Однако Такер настаивал на расширении участка прорыва и требовал включить в план действий овладение господствующими высотами в центре полосы наступления. Свои доводы Такер обосновывал тем, что при ведении боевых действий в горной местности можно обеспечить успех, только овладев господствующими высотами. Такер верил, что его войска, накопившие опыт действий в горах, сумеют справиться с такой задачей. Монтгомери принял предложение Такера и расширил участок прорыва. Для действий в первом эшелоне предназначались три пехотные дивизии 30-го корпуса. Более того, Монтгомери принял смелое решение не дожидаться нового периода полнолуния и начать наступление ночью, несмотря на дополнительные трудности управления войсками.

5 апреля с наступлением темноты части индийской 4-й дивизии перешли в наступление и задолго до рассвета 6 апреля глубоко прорвались в расположение позиций противника, захватив около 4 тыс. пленных, преимущественно итальянцев. В 4.30 в наступление перешли 50-я и 51-я дивизия при поддержке 400 орудий. Части 50-й дивизии были остановлены у противотанкового рва, а 51-я дивизия прорвала оборону противника, хотя и на меньшую глубину, чем индийская 4-я дивизия. Прорыв обороны противника на двух участках создал благоприятные условия для ввода в бой танковых частей 10-го корпуса под командованием Хоррокса с задачей развить успех наступления. 10-й корпус располагался во втором эшелоне именно с этой задачей.

В 8.45 Хоррокс прибыл в штаб Такера. В журнале боевых действий имеется следующая запись: «Командир индийской 4-й дивизии доложил командиру 10-го корпуса, что оборона противника прорвана и что путь свободен для ввода в бой сил 10-го корпуса, а это дало бы возможность завершить компанию в Северной Африке. Настало время нанести решающий удар, для которого нельзя жалеть ни сил, ни средств. Командир 10-го корпуса запросил по телефону разрешение командующего армией ввести в бой соединения 10-го корпуса, чтобы развить успех наступления». Однако произошла задержка с выдвижением частей и соединений корпуса на исходные позиции и вводом их в бой. В донесении Александера говорится: «В 12.00 Монтгомери ввел в бой 10-й корпус». К этому времени немецкая 90-я дивизия контратаковала части английской 51-й дивизии и потеснила их с занятых позиций. Во второй половине дня, когда головные подразделения 10-го корпуса прошли через боевые порядки 51-й дивизии, противник контратаковал их силами 15-й танковой дивизии, последнего своего резерва. В то же время в этот день ничего не было предпринято, чтобы использовать силы 10-го корпуса для развития успеха в полосе действий индийской 4-й дивизии.

Монтгомери тщательно подготовился к развитию успеха наступления на следующий день. Началу наступления должны были предшествовать мощная артиллерийская подготовка и удары бомбардировочной операции. Однако утром обнаружилось, что противник покинул позиции, и вместо запланированного сокрушительного удара пришлось преследовать главные силы противника, которым вновь удалось улизнуть.

Хотя Монтгомери упустил шанс добиться решающей победы, но и противник лишился возможности ликвидировать прорыв позиции Вади-Акарит, поскольку ему пришлось перебросить две свои танковые дивизии (10-ю и 21-ю) для отражения угрозы, которую создали его тылу американские войска. Мессе донес Арниму, что ввиду отсутствия резервов удерживать позицию Вади-Акарит больше невозможно, и получил согласие отойти к позиции Анфидавиль, в 150 милях севернее. Это был следующий рубеж, на котором узкую прибрежную равнинную полосу прикрывала гряда холмов.

Немецко-итальянские войска начали отход сразу же с наступлением темноты. 11 апреля они уже заняли позицию Анфидавиль, хотя большинству подразделений и частей пришлось пройти весь путь в пешем строю. Головные подразделения и части 8-й армии, имевшей в первом эшелоне два корпуса, восстановили соприкосновение с противником лишь два дня спустя, хотя были полностью моторизованы и значительно превосходили немецкие арьергарды, которые периодически завязывали бои, чтобы задержать продвижение преследующих английских войск.

Стремясь перехватить отступающие силы противника, Александер бросил в наступление 9-й корпус 1-й армии с задачей овладеть перевалом Фондук и затем, двигаясь в восточном направлении через Кайруан, выйти на побережье к Сусу, в 20 милях южнее Анфидавиля. В состав этого недавно сформированного корпуса вошли английская 6-я бронетанковая дивизия, одна из пехотных бригад 46-дивизии и 34-я американская пехотная дивизия. Командовал корпусом Крокер. Задача пехоты состояла в том, чтобы захватить господствующие высоты по обе стороны перевала Фондук и обеспечить ввод в бой танковых частей.

Спешно подготовленное наступление предполагалось начать в ночь на 8 апреля. Однако части 34-й дивизии начали наступление на 3 часа позже срока, когда уже рассвело, и были остановлены огнем противника. Продвигаться вперед они не решились, видимо находясь под впечатлением неудачного наступления, в котором им пришлось участвовать десять дней назад. Переход этой дивизии к обороне позволил немцам перенести огонь в полосу наступления 46-дивизии и остановить ее успешно развивающееся продвижение с целью захвата высот севернее перевала. Крокер решил ввести в бой танки и прорваться через перевал, не дожидаясь, пока пехота проложит путь. Ведь весь смысл операции состоял в том, чтобы быстро выйти через перевал на прибрежную равнину.

9 апреля 6-я бронетанковая дивизия под командованием генерал-майора Кейтли, потеряв 34 танка, выполнила задачу (эти потери можно считать не слишком тяжелыми, если учесть трудности передвижения по минным полям, под огнем противотанковых орудий, прикрывавших перевал). Танки противника прорвались через перевал только к исходу дня, и Крокер решил отложить развитие успеха до утра. Танковые подразделения были отведены за перевал. Эта осторожность резко контрастировала со смелыми, решительными действиями накануне. Для колесных машин еще предстоял расширить проход в минном поле, а, по данным разведки, немецкие танковые подразделения, отходившие с юга, уже приближались к Кайруану. На рассвете 10 апреля 6-я бронетанковая дивизия возобновила движение в восточном направлении, но, когда она достигла Кайруана, отступающие колонны немецких войск уже благополучно миновали этот узел дорог.

Небольшой немецкий отряд (два пехотных батальона и противотанковая рота), удерживающий сектор Фондука, также отошел, выполнив приказ Байерлейна не допустить продвижения частей 9-го корпуса до утра 10 апреля и прикрыть отход армии Мессе вдоль прибрежной полосы. Успешный вывод из боя этого отряда, к которому с фронта и тыла угрожали превосходящие силы, — замечательное достижение немецкого командования.

Таким образом. две армии немецко-итальянских войск соединились для ведения обороны дугообразного участка протяженностью около 100 миль — от побережья на севере Анфидавиля на юге.

Это обстоятельство временно несколько улучшило положение немецко-итальянских войск. Правда, этот выигрыш стоил им огромных потерь в предшествующих боях, особенно в боевой технике и оружии. Даже сократившаяся протяженность фронта обороны оказалась слишком велика для уцелевших войск в условиях все возрастающего превосходства союзников в живой силе и технике накануне решающего штурма. Более того, войскам Арнима пришлось оставить позиции у Меджез-эль-Баба, которые они заняли в результате контрнаступления в феврале. В марте и в первые дни апреля части и соединения английского 5-го корпуса под командованием генерал-лейтенанта Олфри потеснили немецкие войска, и теперь союзники имели хорошие возможности для развития наступления в восточном направлении на Тунис и Бизерту.

Огромное влияние на выбор района. где бы союзники могли нанести решающий удар с целью завершения всей компании, имели политические и психологические соображения. В письме от 23 марта и в других письмах Александеру Эйзенхауэер требовал сосредоточить главные силы на севере, в полосе действий войск 1-й армии, и перебросить в этот район корпус Паттона. Эйзенхауэр считал, что это необходимо для поддержания морального духа американских войск.

Разрабатывая план операции, Александер учел пожелания Эйзенхауэра и 10 апреля приказал Андерсону подготовиться к нанесению главного удара примерно 22 апреля. Александер учел также постоянные жалобы Паттона на то, что его 2-му корпусу приходится выполнять волю командования 1-й армии, и предоставил честолюбивому американцу полную самостоятельность. В то же время Александер отклонил просьбу Монтгомери о подчинении ему 6-й бронетанковой дивизии, которая только что соединилась с войсками 8-й армии. Более того, Монтгомери было приказано передать в распоряжение 1-й армии одну из своих бронетанковых дивизий, поскольку войскам 8-й армии предстояло выполнять вспомогательную задачу.

В данном случае полностью совпали интересы политики и стратегии. Северный участок фронта обеспечивал лучшие условия для использования превосходящих сил союзников, поскольку здесь создавался большой оперативный простор и имелись короткие пути подвоза, в то время как на южном участке фронта, в районе Анфидавиля, условия были гораздо сложнее, главным образом для действий танков.

Войска американского 2-го корпуса начали перебазироваться с южного участка фронта на северный. Для этого был разработан тщательный график, предусматривающий передвижение около 2400 машин в день по тылам английских войск. Это потребовало огромных усилий со стороны офицеров штаба корпуса (командиром корпуса стал Брэдли, а Паттон вернулся в штаб главнокомандующего союзными войсками и принял участие в разработке операции по вторжению американских войск на Сицилию). Английский 9-й корпус был также переброшен на северный участок фронта и занял позиции между английским 5-м и французским 19-м корпусами. Французские части стали соседями 8-й армии на правом крыле союзных войск.

Согласно последнему варианту плана, утвержденному Александером 16 апреля, предусматривалось начать наступление по четырем сходящимся направлениям. 8-я армия должна была нанести удар в ночь на 19 апреля силами 10-го корпуса под командованием Хоррокса через Анфидавиль и далее на север к Хаммамету и Тунису с целью перерезать полуостров Кап-Бон и не допустить, чтобы отступающие войска стран оси организовали длительную оборону в этом районе. Выполнение этой задачи требовало продвижения на глубину около 50 миль на очень узком участке. Войска французского 19-го корпуса должны были оказывать постоянное давление на противника и быть в готовности развить успех наступления своих соседей.

Английский 9-й корпус, имевший в своем составе одну пехотную и две бронетанковые дивизии переходил в наступление 22 апреля в районе Пон-дю-Фахс и Губеллат, чтобы обеспечить ввод в прорыв бронетанковых войск. Английский 5-й корпус, являясь соседом 9-го корпуса слева, имел в своем составе три пехотных дивизии и танковую бригаду. Он наносил главный удар на этом участке и должен был перейти в наступление также 22 апреля в районе Меджес-эль-Баба в полосе до 15 миль, которую обороняло два полка немецкой 334-дивизии. Американский 2-й корпус должен был перейти в наступление на северном участке фронта 23 апреля. Ему предстояло действовать в полосе шириной до 40 миль, которую обороняли три полка дивизии Мантейфеля и один полк 334-й дивизии. Здесь численность немецких войск составляла 8 тыс. человек, в то время как войска американского 2-го корпуса насчитывали 95 тыс. человек.

Перспективы этого общего наступления, осуществляемого почти одновременно на обоих участках, казались благоприятными. У союзников теперь было 20 дивизий, в боевых подразделениях которых насчитывалось 300 тыс. человек и 1400 танков. Общая численность личного состава девяти немецких дивизий, являвшихся главными силами в обороне фронта протяженностью 100 миль, составляла, по данным разведки союзников, не более 60 тыс. человек. В их распоряжении было меньше 100 танков. В одном из немецких документов говорится, что из этих 100 танков только 55 считались боеготовными. Более того, контратаку, предпринятую Арнимом в ночь на 20 апреля в районе Меджес-эль-Баба, союзные войска отразили, хотя немцам и удалось под покровом темноты продвинуться на пять миль. Арним не сумел помешать подготовке и проведению наступления американских войск в этом районе.

Тем не менее наступление союзных войск, начатое точно по плану, развивалось не так, как было намечено. Немцы оборонялись упорно и сумели использовать благоприятные условия местности, чтобы сдержать натиск превосходящих сил противника. Таким образом, «последний» вариант плана Александера не удался и ему пришлось стать «предпоследним».

Наступление войск 8-й армии у Анфидавиля силами трех пехотных дивизий встретило упорное сопротивление противника в горном районе, на границе с прибрежной полосой. Английские войска понеся значительные потери, вынуждены были остановиться. Утверждения Монтгомери и Хоррокса о том, будто противника в этом районе можно легко отбросить, оказались несостоятельными. Итальянцы здесь сражались так же упорно, как и немцы.

Танкам 9-го корпуса удалось прорвать оборону противника на глубину до восьми миль в районе Курзии, северо-западнее Пондю-Фахса, но после контратаки единственного значительного подвижного резерва, которым располагал Арним, им пришлось остановиться. Введенная Арнимом в бой 10-я танковая дивизия имела всего одну десятую штатной численности танков (полагалось иметь 360 танков). На направлении главного удара, где действовал английский 5-й корпус, наступление развивалось медленнее, поскольку оборонявшиеся в этом районе две немецкие пехотные дивизии оказали упорное сопротивление. После четырех дней ожесточенных боев англичане продвинулись на шесть-семь миль к Меджес-эль-Бабу. Затем им пришлось перейти к обороне и отражать контратаку немецкой танковой бригады, сформированной из уцелевших танковых подразделений бывшей группы армий «Африка». На северном участке фронта американский 2-й корпус в течении первых двух дней наступления добился незначительных успехов, продвигаясь по резко пересеченной местности. 25 апреля обнаружилось, что противник незаметно отвел свои войска на новую оборонительную позицию. В целом наступление союзных войск захлебнулось на всех участках, не принеся где-либо решительных результатов.

Однако войска стран оси значительно истощили в этих боях свои силы и средства. К 25 апреля в обеих армиях имелась только четвертая часть необходимых запасов горючего (примерно на 25 км хода каждой машины). Оставшихся боеприпасов едва хватило бы на три дня боев. Подвоз боеприпасов и горючего почти прекратился. Быстро таяли и запасы продовольствия. Это оказало решающее влияние на исход следующего наступления союзников. Позже Арним заявил, что «даже если бы союзники и не начали наступления, пришлось бы капитулировать не позже 1 июня ввиду отсутствия продкутов питания».

В конце февраля Роммель и Арним доносили верховному командованию, что, если будет принято решение удерживать Тунис, необходимо подвозить по крайней мере 140 тыс. т предметов снабжения в месяц, чтобы поддерживать боеспособность войск стран оси. Итальянское командование, отлично сознавая трудности доставки грузов, считало, что будет достаточно 120 тыс. т предметов снабжения в месяц. При этом отмечалось, что примерно треть грузов может быть потеряна в ходе транспортировки. В марте войска стран оси получили только 29 тыс. т грузов, причем почти четвертую часть всех грузов доставили по воздуху.

Резким контрастом являются данные о том, что только американцы доставили в марте 400 тыс. т грузов в порты Северной Африки. В апреле объем перевозок грузов для войск стран оси сократился до 23 тыс. т, а в первую неделю мая составил мизерную цифру — 2 тыс. т. Таков был того действий союзной авиации и военно-морских сил (главным образом английских кораблей), а также разведки союзников, вскрывавшей переброску грузов противника по Средиземноморскому бассейну. Приведенные выше цифры убедительно раскрывают причины неожиданного ослабления того противодействия, которое оказывали войска стран оси союзным армиям. Они объясняют положение дел куда лучше и понятнее, чем воспоминания любого из союзных руководителей.

Новый план Александера оформился в связи с развитием событий в районе Анфидавиля. 21 апреля, когда стала очевидной неудача наступления силами трех пехотных дивизий, Монтгомери приказал войскам остановиться ввиду возросших потерь. Это позволило Арниму перебросить все оставшиеся танковые подразделения на север для отражения попыток английских войск прорваться в район восточнее Меджес-эль-Баба. Монтгомери намеревался возобновить наступление 29 апреля, сосредоточив свои усилия на узкой прибрежной полосе и не пытаясь овладеть высотами вдали от побережья. Хоррокс согласился с этим приказом Монтгомери, но у командиров дивизий первого эшелона Такера и Фрейберга это вызвало горячий протест. Их возражения не были лишены оснований, так как возобновившееся наступление быстро сорвалось. На следующий день, 30 апреля, Александер прибыл в штаб Монтгомери, чтобы обсудить обстановку. Здесь он отдал приказ передать в состав 1-й армии две наиболее боеспособные дивизии 8-й армии, для нового и решительного удара в районе Меджес-эль-Баба. Именно этот вариант предлагал Такер еще до начала неудачного наступления у Анфидавиля, и его следовало бы принять раньше, ибо наступление у Анфидавиля не достигло даже ограниченной цели — сковать силы противника и не дать ему перебросить подкрепления на центральный участок фронта.

Войска немедленно приступили к выполнению нового замысла командующего. Индийская 4-я и 7-я бронетанковая дивизии 8-й армии 30 апреля с наступлением темноты двинулись в северо-западном направлении. 7-й бронетанковой дивизии, находившейся во втором эшелоне армии, предстояло пройти почти 300 миль по пересеченной местности. Она совершила марш за двое суток, причем танки перевозились на транспортерах. Обе дивизии вошли в состав 9-го корпуса, которому предназначалось нанести главный удар. В связи с этим корпус был отведен в район сосредоточения за позиции 5-го корпуса. Командиром 9-го корпуса был назначен Хоррокс, поскольку Крокер получил ранение во время испытаний нового миномета. Ему, конечно, не повезло, ибо сложившаяся обстановка предоставляла хорошие возможности показать себя.

В ночь на 26 апреля на севером участке фронта в наступление перешел американский 2-й корпус под командованием Брэдли. В течении четырех дней ожесточенных боев его попытки продвинуться вперед в горном районе не имели успеха вследствие упорного сопротивления противника. Однако настойчивые действия американских войск настолько истощили силы противника и его боеприпасы, что он вынужден был отойти на новые, менее выгодные оборонительные позиции восточнее Матера. Отход был искусно осуществлен по ночам 1 и 2 мая. Новые оборонительные позиции находились всего в 15 милях от Бизерты, а это значило, что глубина обороны оказалась явно недостаточной. Впрочем, она была не больше и в районе Меджес-эль-Баба на тунисском направлении.

При такой малой глубине обороны весьма ощутимо сказывался недостаток а предметах снабжения. Это обстоятельство во многом предопределило успех нового наступления союзников, которое они готовились начать 6 мая. После прорыва главной полосы обороны уже невозможно было вести подвижную оборону, в которой бы сочетались удержание отдельных позиций и проведение отхода. Если войскам стран оси раньше удавалось отразить удары союзников, то это достигалось путем почти полного истощения запасов материальных средств. Оставшиеся боеприпасы позволяли теперь лишь отвечать короткими огневыми налетами на подавляющий огонь наступающих союзных войск. Что касается горючего, то его ничтожные запасы практически лишили войска стран оси возможность маневрировать. Более того, они лишились и прикрытия с воздуха, так как аэродромы в Тунисе нельзя было больше использовать и почти все уцелевшие самолеты пришлось перебросить в Сицилию.

Новый удар союзников не был неожиданным для командования войск стран оси, поскольку из перехваченных радиограмм стало известно о переподчинении крупных сил из состава 8-й армии командованию 1-й армии. Однако такая осведомленность нисколько не помогла, ибо в распоряжении войск стран оси не оставалось сил для отражения угрозы.

Согласно новому плану Александера, получившему кодовое название «Вулкан», главный удар наносил 9-й корпус. Он должен был пройти через боевые порядки 5-го корпуса и наступать в очень узкой полосе (менее двух миль шириной) в долине южнее Меджерды. В первом эшелоне должны были наступать английская 4-я и индийская 4-я дивизии при поддержке четырех батальонов легких танков. Второй эшелон составляли 6-я и 7-я бронетанковые дивизии. Общее число танков превышало 470. После прорыва обороны двумя пехотными дивизиями на глубину до трех миль две бронетанковые дивизии должны были выдвинуться через боевые порядки и в течение дня выйти в район Сент-Сипрена, в 20 милях от исходного рубежа и на полпути к Тунису. В своей директиве Александр подчеркивал, что важнейшей задачей является захват Туниса и что при любых обстоятельствах войска не должны терять время на уничтожение отдельных очагов сопротивления, оказавших в тылу наступающих войск.

Для обеспечения успеха наступления 9-го корпуса Александер приказал 5-му корпусу вечером 5 мая овладеть высотами в районе Джебель-Бу-Ауказа. Завязав ожесточенный бой с противником, эту задачу корпус выполнил. В дальнейшем 5-му корпусу предстояло прикрыть с фланга наступательные действия 9-го корпуса. Это сделать было нетрудно, поскольку у противника уже не оставалось сил для контратак.

Однако прорвать оборону противника днем оказалось бы не так легко. А ведь первоначально из-за недостатка опыта в ведении ночного боя наступления 9-го корпуса планировались днем. По настоянию Такера время начала наступления было перенесено на 3.00. По его же настоянию обычную артиллерийскую подготовку заменили последовательными огневыми налетами на выявленные опорные пункты обороны противника. Норму расхода снарядов увеличили вдвое, и она возросла до 1 тыс. комплектов выстрела на орудие. Плотность огня в огневых налетах составила один снаряд на каждые два ярда фронта и в пять раз превысила мощь артиллерийской подготовки в сражении под Эль-Аламейном осенью минувшего года. Парализующий эффект таких огневых атак 400 орудий, которые непосредственно поддерживали подразделения первого эшелона, усилился мощными ударами авиации на рассвете. Всего было совершено 200 самолето-вылетов.

К 9.30 индийская 4-я дивизия глубоко вклинилась в оборону противника, потеряв в бою немногим больше 100 человек. Командир дивизии доложил, что никаких признаков возможного усиления сопротивления противника не наблюдается. В радиограмме штабу корпуса он сообщил, что танки могут теперь «двигаться любой скоростью и на любую глубину». Еще до 10.00 головные подразделения 7-й бронетанковой дивизии стали выдвигаться через боевые порядки пехоты. Английская 4-я пехотная дивизия начала наступать с некоторым опозданием и продвигаться медленнее, чем индийская 4-я дивизия, однако успех индийцев позволил английской пехоте выполнить свою ближайшую задачу еще до 12.00. После этого бронетанковым дивизиям было разрешено развить успех наступления пехоты, однако через несколько часов они остановились вблизи Массиколта, то есть всего в шести милях от исходного рубежа и в трех милях от позиций, занятых пехотой. До Туниса была пройдена всего четвертая часть расстояния. В журнале боевых действий 7-й бронетанковой дивизии эта чрезмерная осторожность объясняется так: «Командир считал целесообразным, чтобы каждая из бригад была в состоянии оказать помощь другой, занимая прочную позицию». Такое объяснение свидетельствует о полном непонимании задачи войск в развитии успеха наступления. Как и во время боев у Вади-Акарита, Хоррокс и командиры бронетанковых дивизий промедлили, продолжая действовать темпами, свойственными больше пехоте, хотя условия требовали полного использования потенциальных возможностей подвижных войск.

Никакой необходимости в подобной осторожности не было. Участок южнее р. Меджерда протяженностью восемь миль (главный удар наносился в этом районе в полосе шириной около двух миль) обороняли два пехотных батальона и противотанковый дивизион 15-й танковой дивизии при поддержке менее 60 танков, то есть почти всех танков, которые остались в распоряжении немецко-итальянского командования. Немногочисленные силы противника перед атакой подверглись мощному удару артиллерии и авиации союзников. Кроме того, нехватка горючего лишила Арнима возможности перебросить на север пехотные подразделения 10-й и 21-й танковых дивизий, как он планировал. Нехватка горючего сковал подвижность немецко-итальянских войск в большей степени. чем хитроумный план оперативной маскировки, задуманный английским командованием, чтобы заставить противника предположить, будто удар вновь будет нанесен в районе Курзии.

6-я и 7-я бронетанковые дивизии возобновили наступление на рассвете 7 мая. Однако они опять действовали излишне осторожно, и небольшой немецкий отряд при поддержке десяти танков и нескольких орудий на полдня остановил их передвижение в Сент-Сипрена. Только в 15.15 был отдан приказ наступать на Тунис. Полчаса спустя бронеавтомобили 11-го полка вступили в город. Почти одновременно в Тунис вошли подразделения бронеавтомобилей 6-й бронетанковой дивизии. За ними последовали танки и мотопехота. Восторженные толпы населения задерживали наступавшие войска больше, чем сопротивление охваченных паникой немецких войск. В тот же вечер и на следующее утро было захвачено значительное число пленных. Основные силы противника отошли от города к северу и югу.

Американский 2-й корпус возобновил наступление на северном участке одновременно с ударом англичан по Тунису. 6 мая продвижение наступающих войск шло медленно, так как противник оказывал упорное сопротивление. Утром 7 мая разведывательные подразделения 9-й пехотной дивизии установили, что путь свободен, и в 16.15 вступили в Бизерту. Противник оставил город и отошел в юго-восточном направлении. Честь официально вступить в город была предоставлена французскому Африканскому корпусу, прибывшему сюда 8 мая. 1-я бронетанковая дивизия наступавшая из Матера, в течении первых двух дней встречала упорное сопротивление, как и 1-я и 34-я пехотные дивизии, действовавшие южнее этого района. Однако 8 мая в полосе 1-й бронетанковой дивизии противник почти прекратил борьбу, поскольку испытывал нехватку горючего и опасался выхода в тыл английской 7-й бронетанковой дивизии, продвигавшейся по побережью от Туниса в северном направлении.

Зажатые между английскими и американскими передовыми частями и не имея средств для сопротивления, немецко-итальянские войска начали сдаваться в плен. К исходу дня 8 мая головные подразделения 11-го гусарского полка захватили около 10 тыс. пленных. Утром 9 мая другое подразделение этого же полка вступило в Порто-Фарину, в 20 милях восточнее Бизерты, и приняло капитуляцию еще 9 тыс. немецких солдат и офицеров. Пленные были переданы американским бронетанковым подразделениям, прибывшим в город. В 9.00 командующий 5-й танковой армией генерал фон Верст направил Арниму следующую радиограмму: «Наши танки и подразделения уничтожены. Нет боеприпасов и горючего. Мы будем сражаться до последней возможности». Последняя фраза в радиограмме прозвучала абсурдно, ибо вести бой без боеприпасов невозможно. Вскоре Верст узнал, что подчиненные ему войска, осознав бессмысленность его приказов о сопротивлении, начали сдаваться в плен. В полдень Верст согласился на капитуляцию. Таким образом, общее число пленных в этом районе достигло 40 тыс. человек.

К моменту захвата Туниса южнее города находились значительные силы стран оси. Здесь были более благоприятные условия местности для организации обороны, и командование союзных войск предполагало, что противник окажет длительное сопротивление. Однако и в этом районе истощение запасов горючего и боеприпасов вынудило противника прекратить сопротивление. Кроме того, противника охватило чувство полной безнадежности, поскольку не приходилось рассчитывать на пополнение необходимых запасов, а следовательно, и на возможность вырваться из кольца окружения. Это лишь ускорило окончательный разгром.

Александер теперь поставил цель — не позволить войскам Мессе отойти на полуостров Кап-Бон и создать там «последний рубеж» обороны. Поэтому сразу же после захвата Туниса 6-я бронетанковая дивизия получила приказ повернуть на юго-восток и наступать в направлении Хамман-Лифа. В это же время 1-я бронетанковая дивизия должна была наступать к этому пункту с севера. У Хаммана-Лифа горы настолько близко подступают к морю, что ширина равнинной прибрежной полосы не превышает 300 ярдов. Немецкий отряд, имевший в своем распоряжении 88-мм зенитные пушки, удерживал это узкое дефиле в течение двух дней, несмотря на превосходство наступавших союзных войск. Все господствующие над городом высоты захватили пехотные подразделения 6-й бронетанковой дивизии. После мощного артиллерийского налета вдоль берега двинулась колонна танков. Уцелевшие орудия противника уже не могли их поразить.

К ночи наступающие войска достигли Хаммамета, закрыв противнику доступ на полуостров. Испытывая недостаток горючего немецкие войска не сумели отойти вглубь полуострова. На следующий день 6-я бронетанковая дивизия двинулась на юг, в тыл немецко-итальянским войскам, задерживавшим продвижение соединений английской 8-й армии у Анфидавиля. Хотя в этом районе противник все еще располагал боеприпасами, угроза полного окружения и отсутствие всякой надежды на спасения вынудили его к капитуляции.

К 13 мая все немецко-итальянские войска сложили оружие. Только немногим удалось переправиться морем и по воздуху в Сицилию. Туда же в течение апреля было доставлено 9 тыс. раненых и больных. Относительно общего числа пленных нет единого мнения. 12 мая штаб Александера в донесении Эйзенхауэра сообщал, что число пленных с 5 мая достигло 100 тыс, человек. Предполагалось, что к концу боев эта цифра возрастет до 130 тыс. человек.

В более позднем донесении говорилось, что общее число пленных составило 150 тыс. человек. В своих мемуарах Александер назвал цифру в четверть миллиона. Такую же цифру мы находим в мемуарах Черчиля, только с оговоркой «почти». Эйзенхауэр писал, что было захвачено «240 тыс. пленных, в том числе 125 тыс. немецких солдат и офицеров».

Однако штаб группы армий «Африка» в своем донесении в Рим 2 мая указывал, что в апреле общая численность немецко-итальянских войск составляла 170–180 тыс. человек. А ведь это было до начала тяжелых боев в последнюю неделю компании! Таким образом, трудно понять, почему число пленных почти в полтора раза превышает указанную выше численность немецко-итальянских войск. Стоит заметить, что еще большие расхождения в цифрах относительно численности немецких войск и захваченных союзниками пленных наблюдались на заключительном этапе войны.