"Леонид Петрович Гроссман. Исповедь одного еврея " - читать интересную книгу автора

отобразить столь красочную биографию в форме беллетризованного
жизнеописания. Но было еще одно обстоятельство, усиливавшее его интерес к
жизни Ковнера. Дело в том, что на разных ее этапах этот малоизвестный
журналист, а позже - маленький чиновник вступал в длительные контакты с
некоторыми самыми крупными российскими литературными и общественными
деятелями. Чаще всего такие контакты проходили в форме переписки, к которой
иногда присоединялись редкие случайные встречи. Эта переписка раскрывает не
только и не столько взгляды самого Ковнера, сколько обогащает наше
представление о важных сторонах жизни и деятельности известных русских
писателей и мыслителей.
Среди них был В. В. Розанов - один из плеяды крупнейших русских
философов начала века. С 1901 года и вплоть до своей смерти Ковнер
обменивался с ним письмами, обсуждая не только положение евреев в России, но
и проблемы религии, атеизма и другие темы. В собственных публикациях Розанов
дал весьма лестную оценку взглядам своего ломжинского корреспондента, назвав
его "еврейским Писаревым" и подчеркнув высокую нравственность и чистоту его
помыслов и высказываний.
Среди адресатов, которым писал Ковнер, был и Лев Толстой. В немецком
издании "Исповеди..." Л. Гроссман опубликовал фрагменты двух писем,
пришедших в Ясную Поляну из Омска. Они хранились в архиве Толстого. Их автор
рассказывал писателю о своей жизни и задавал ему вопросы, относящиеся к его
пониманию роли философии. Письма эти, по-видимому, остались без ответа.
Но наибольший интерес для каждого, кто знакомится с жизнью Ковнера,
представляет его переписка с Достоевским. Не только ее содержание, но и все,
что было с ней связано, и обеспечивает актуальность книги Л. Гроссмана для
современного читателя.
Незадолго до ссылки в Сибирь Ковнер прочитал случайно попавший в его
тюремную камеру номер журнала Достоевского "Гражданин" с очередным выпуском
"Дневника писателя". Заключенный был глубоко задет антиеврейскими выпадами
знаменитого литератора. Он решил обратиться к Достоевскому с просьбой
ответить на волновавшие его вопросы. Это послание, а затем и второе письмо
Ковнера в начале 1877 года с помощью адвоката были переданы адресату. И уже
в феврале Ковнер получил письменный ответ на свои вопросы. На этом его
переписка с Достоевским, принявшая характер острой полемики по еврейскому
вопросу, закончилась, - заключенного направили по этапу в арестантские роты.
Два письма из Бутырской тюрьмы произвели на Достоевского сильнейшее
впечатление. Содержание этих посланий, значение поставленных в них вопросов
для самого Достоевского, форма изложения, свидетельствовавшая о несомненном
литературном даре автора, наконец, исповедальный характер писем - все это не
могло не заинтересовать знаменитого писателя. Среди множества писем, которые
он получал ежедневно от своих читателей, наверное, редко встречались такие,
чьи авторы признавались в том, что литературные образы, созданные писателем,
и его идеи подвигали их на действия, определявшие всю их дальнейшую судьбу.
И более того - требовали нравственной оценки, духовного приговора, который
могли бы соотнести с приговором светского суда. Исповедь Ковнера,
рассказавшего обо всей своей жизни, о роли идей Достоевского, связанных с
образом Раскольникова в его романе, убеждение в своей невиновности и отказ
от раскаяния - все это настоятельно требовало ответа.
В своем ответном письме в Бутырскую тюрьму исповеди заключенного
писатель противопоставил свою исповедь, правда - сочетая ее с проповедью и