"Василий Семенович Гроссман. Авель (Шестое августа)" - читать интересную книгу автора

населения острова происходило волнение и беспроволочный телеграф передавал
сообщение: "Он вернулся с пляжа".
Женские уши умели различить шум четырех моторов идущего на посадку
самолета, на котором летал Коннор, и по острову проносилось: "Он пришел". Но
юный садист - истребитель варенья - сохранял неведение, равнодушие и
невинность.
Как-то коричневая Молли сказала Митчерлиху, что готова любить его долгие
годы, но скажи слово голубоглазый бомбардир, ее б не удержали ни душевная
привязанность, ни даже соображения практического разума. Митчерлих похлопал
ее ладонью по спине и ответил: "Я бы сделал то же на твоем месте". Но когда
Коннор лежал в гамаке и, открыв рот, читал роман, Митчерлих, высмеивая его
перед Дилем и Блеком, проговорил: "Вот макет мужчины из папье-маше. Молодой
идиот, лишенный первичных половых признаков".
Недоумевая, откуда вдруг взялась в великолепном Митчерлихе такая злоба,
Диль смеялся, а меланхолический философ Блек, обладавший пониманием людей,
сказал:
- Смиритесь, старик, вам ничто не поможет!
Казалось, ничто или почти ничто не связывало между собой этих людей,
экипаж военного гидросамолета, - собранных главным штабом на острове. Однако
была одна общая им всем черта - каждый из них был талантом, выдающимся в
своей сфере специалистом. Им дали самолет с невиданно совершенной моторной
группой, электроаппаратурой, приборами, прицельными приспособлениями, с
большим количеством новшеств и усовершенствований; все они, привыкшие к
достижениям техники, первое время чувствовали себя на этой, не вошедшей еще
в серию, машине так, как может чувствовать себя крестьянин-тракторист,
привыкший к плугу и керосиновому двигателю и вдруг севший на легковой
"бьюик".
Они летали часто, много, подолгу. Им не давали покою ни днем, ни ночью.
Чем хуже была погода, порывистей ветер, ничтожней видимость, шире грозовой
фронт, тем вероятней было получение приказа о вылете.
Начальник говорил им, что они совершают разведывательные полеты, что
материалы аэрофотосъемки представляют собой интерес для командования.
Видимо, все же суть дела была не в разведке, а в тренировке. Особенно ясно
было это для Коннора - самолет при каждом полете снабжали бомбами не совсем
обычной формы и нестандартного веса. Бомбы эти, конечно, не были фугасными,
не были они и зажигательными. Взрываясь в различных расстояниях от земли,
они давали компактное облако сигнального темного дыма. При сбрасывании их
полагалось учитывать необычайно большое число элементов. Все это потом
сверялось с данными аэрофотосъемки. Конечно, Джозеф скоро набил руку в этом
пустом занятии. А несколько дней назад их вызвали к начальнику, взяли
торжественную подписку, и начальник рассказал им о новом оружии. Потом они
присягали, что сохранят в тайне беседу.
У многих военных людей есть утешительное, постоянное чувство: наше дело
маленькое, телячье - выполнять. Пусть начальство решает и приказывает,
ломает себе голову, с нас хватит того, что мы отдаем свою жизнь.
После нескольких десятков полетов они спелись между собой, достигли
совершенной рабочей слаженности, всегда необходимой и на заводе, и в шахте,
и на рыбачьей лодке.
Но у них не установилось душевной, человеческой связи, которая так хороша
в каждодневном тяжелом однообразном труде, согревает, освещает жизнь.