"Василий Семенович Гроссман. Фосфор" - читать интересную книгу автора

Василий Семенович Гроссман.

Фосфор


----------------------------------------------------------------------------
Date: июнь 2002
Изд: Гроссман В.С. Несколько печальных дней, М., "Современник", 1989
OCR: Адаменко Виталий ([email protected])
----------------------------------------------------------------------------


Фосфор


1


Тридцать лет тому назад, окончив университет, я уехал работать в Донбасс.
Я получил назначение химика в газоаналитическую лабораторию на самой
глубокой и жаркой шахте Донбасса - Смолянка-11.
Глубина ствола Смолянки была 832 метра, а продольные на восточном уклоне
лежали на глубине больше километра. Смолянка пользовалась плохой
известностью - на ней происходили внезапные выделения рудничного газа и
пыли, нечто вроде подземных цунами. При внезапных выделениях сотни тонн
штыба и угольной пыли засыпали подземные выработки.
Романтика захватила меня - самая глубокая, самая опасная, самая газовая
шахта в СССР. Меня покорила поэзия Донбасса - потоки лампочек,
прочерчивающие пунктиром ночные степные дорожки, протяжный вой сирен среди
тумана, черные терриконы, угрюмое зарево над металлургическим заводом.
Но две великие силы - романтика и поэзия - не смогли заглушить моей глупой
"мальчуковой" тоски по Москве, по московским друзьям, которых я очень любил.
Мне отвели двухкомнатную квартиру в шахтерском поселке, в инженерском не
было свободных коттеджей.
Квартира была справная - просторные комнаты, большая кухня, сарай для
угля, две кладовки с дощатыми полами. В такой квартире хорошо жить с семьей,
обзавестись хозяйством. А я завез в квартиру пружинный матрац, чайник,
стакан, ложку и нож. Матрац без козел я установил посередине комнаты, под
лампочкой. Если я сидел на матраце и пил чай, чемодан, поставленный на попа,
служил столом. Ел я тогда мало, больше курил. У меня в ту пору болели зубы,
и я иногда до утра ходил по комнате и курил. А если боль несколько
успокаивалась, я ложился на матрац, читал и курил. К утру комната была полна
дыма, а консервная банка, служившая пепельницей, не вмещала окурков.
Я очень тосковал по вечерам. За долгие месяцы никто не пришел ко мне в
гости. Я был застенчив, знакомства с сослуживцами у меня не завязались. В
шахте я восхищался забойщиками и проходчиками, а на поверхности они надо
мной посмеивались, жены забойщиков и запальщиков, моих соседей, заглядывали
в окна моей пустой квартиры и считали меня малахольным. Их смешило
отсутствие мебели в комнатах и посуды на кухне. По утрам я не завтракал,
есть не хотелось после десятков ночных папирос. В столовой кормили скверно -