"Хизер Гротхаус. Пробуждение любви " - читать интересную книгу автора

коснуться, не вызывая еще большую боль, - их защитил прочный английский щит,
пристегнутый к предплечью Родерика.
Он позволил голове упасть влево, благодарный за то, что хирург не
приблизился с другой стороны комнаты, иначе поврежденная часть лица
Родерика - опухшая и зашитая юношей-сарацином - не позволила бы ему увидеть
врача. Родерик почувствовал, как грубый кетгут впился в его распухшее лицо -
от переносицы, по скуле и за правым виском. Вид длинной больничной комнаты
был ограничен горизонтальной щелочкой его левого глаза, а правым глазом он
вообще ничего не видел. Возможно, его уже просто не было в глазнице; он не
мог заставить себя спросить об этом Хью. Нос был сломан, скула раздроблена.
С тех пор как его стащили с лошади во время той кровавой мясорубки,
единственным звуком в правом ухе был неясный рокот, напоминавший бурю в
океане за скалами его родного дома.
Родерик знал, что у него серьезные раны на голове. Однако с рукой дела
обстояли еще хуже - с правой рукой, в которой он держал меч. И левая нога...
К койке Родерика приблизился хирург, чья блуза и кожаный передник
поверх нее были покрыты пятнами крови. Два бледных худых парня следовали за
хирургом, неся его медицинские инструменты в плоских мелких корзинах. Седые
волосы врача, длинные и густые, доходили до плеч, несколько прядей выбились
из тугого кожаного узла, завязанного на затылке, и их концы выглядели так;
словно их окунули в кровь. Холодные глаза были глубоко посажены, губы крепко
сжаты и почти невидимы. Он двигался быстро, руки раскачивались по бокам и
выглядели так, словно принадлежали сарацину, - темно-коричневые, с черными
ногтями.
При приближении хирурга раненого охватил страх, он молил Бога о том,
чтобы умереть, прежде чем к нему подойдет ученый муж. Никогда раньше он не
испытывал подобного страха.
Родерик дернулся.
- Что у него? - спросил хирург у Хью, вытягивая зловещие руки и задавая
вопросы, еще даже не склонившись над койкой. Твердые пальцы исследовали лоб
Родерика, грубо поворачивая иссеченный череп и заново вызывая жуткую боль. -
Рана головы? - Руки с невероятной силой сжали раздробленную правую руку
раненого. - И рука. Швы нанесены как нельзя лучше. Лихорадка, да?
Казалось, Хью наконец обрел голос, чтобы ответить на резкие, грубоватые
вопросы и заключения хирурга, произнесенные без всякой симпатии.
- Да-да, мэтр. Да, лихорадка. Швы, похоже, крепкие, но лихорадка все
усиливается после сражения. Думаю, возможно, это из-за ноги... - Прежде чем
Хью успел закончить, пожилой мужчина устремился к левой ноге раненого и
сдернул запятнанное кровью покрывало. Родерику подумалось, что он
почувствовал запах собственной раны от движения воздуха, вызванного
хирургом, хотя его нос уже две недели был слишком распухшим, чтобы дышать
им.
Хью приблизился к ноге Родерика и продолжил:
- Похоже, острие копья, которое поразило его, было пропитано...
- Да, ядом, - перебил его хирург. - И как раз в самую икру. Я
неоднократно наблюдал подобные случаи. Отвратительная штука. - Хирург бросил
покрывало на ногу раненого и щелкнул пальцами в сторону сопровождавших его
парней. Они прошли мимо койки Родерика, не удостоив его даже взглядом.
Пожилой врач взглянул на Хьюго:
- Он умрет. - Затем хирург появился в поле зрения Родерика, склонившись