"Елена Грушко. Моление колесу" - читать интересную книгу автора

- Вера!.. Вера!..
Она с насмешливой укоризной покосилась на зеленых зайцев, которые,
расшалившись, вплетали ее имя в мелодию, и кивком указала ввысь: вот,
мол, кому молитва предназначена, не забывайтесь, малыши!
Солнце уже выкатилось в небо, раздвинуло розовый занавес облаков и
во всей красе явилось обожающим взорам.
Опираясь на плечи лиственниц и кедров, Вера самозабвенно пела
вместе со всеми лесными обитателями утреннюю молитву.
Счастливо звенели рядом птичьи голоса: чудилось, каждая пичужка
исторгает сердце из горла! - а деревья подтягивали низко, протяжно,
даже сурово. Снизу, с земли, вторила трава Кликун - та, что кличет
человеческим голосом по зорям дважды: "У! У!", и еще ревела и стонала,
думая, что тоже поет, трава Ревяка.
Хор возносился выше, выше - чудилось, голоса сейчас разобьют
голубой хрустальный купол! - но им не хватило сил, и, отразившись от
него, звуки опрокинулись на лес, скользнули по ветвям, зазвенели по
розовой глади Обимура, на которой еще различим был след Юркиной лодки.
Вера успела увидеть, как сын оставил весло, обернулся, помахал
стоящим на вершинах деревьев - и скрылся в солнечном мареве.
Птицы все разом прощально затрепетали крыльями, зверье замахало
лапами и хвостами, а зеленые зайцы подняли такую развеселую возню, что
младшенький, Пашка, не удержался и мягко покатился вниз, к подножию
кедра.
До Веры донесся его перепуганный вскрик: нет, он не расшибся бы,
деревья и травы не допустят такого, но он смертельно испугался своего
святотатства... Однако Вера тотчас простила его. Пашка совсем недавно
среди зеленых зайцев, да и молитва окончена - день подступает, ждут
дела.
Птицы спархивали с вершин, звери спускались степенно, только шалые
бурундуки наперегонки с зелеными зайцами съезжали по скользким длинным
иголкам, а кедры все качали и качали Веру, ревниво не желая отдать ее
всполошенным нянькам-березам. Ну а те, заполучив ее все-таки, затеяли
переплетать косы, омывать росой, пока Вера нетерпеливо не спрыгнула
наземь и не убежала от назойливой их суетливости.
Она спешила к дубу Двуглаву. Еще сквозь сон слышала она нынче его
стоны: столетние корни мозжат! - но Юрка не велел ей никуда идти, сам
поднялся до свету и сходил успокоил старика, посулив, что Вера явится
тотчас после утренней молитвы, а ночью тревожить ее не след... Как
всегда, при одном воспоминании о сыне сердце Веры наполнилось счастьем
и болью: сын вырос, уже не уследить было взором за полетом его
мечтаний! И порою, гладя на него искоса. Вера видела в его ясном
сердце две огненные стрелы: свою, пущенную из глуби речной, из тишины
лесной, из вышины горной, - и стрелу того, другого человека, без
которого не было бы Юрки, - нацеленную из мелководья улиц, из рева
бегающих и летающих машин, из подземелий городских домов. Ох, как
томилось там когда-то ее сердце, как просило красоты и тишины, как
надрывался ум, не в силах постичь непостижимое - и в то же время
понятное всем другим людям! В конце концов она ушла и унесла в себе
сына, однако же зная при этом, что он вечно будет распят на