"Елена Грушко. Голубой кедр (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

Единственный шанс! Ведь никто, кроме меня, этого кедра не видел и дороги к
нему не найдет.
- Ну, а я увижу? Тебе не жалко?
- Раз уж ты свалился мне на голову, не могу же я допустить, чтоб ты
так вот задарма страдал. А увидишь этот кедр - ни о чем другом больше и
думать не сможешь, понял? И все твои статеечки о моральном и аморальном
облике покажутся тебе жуткой жвачкой. Да мы с тобой вместе такую киношку
сделаем!.. Говорят, я с камерой родился, а на бумаге двух слов не свяжу,
хотя язык подвешен вроде бы. А как ты пишешь, мне нравится.
Комплимент был приятен, как и то, что вела Игоря в тайгу такая мечта.
Одно оставалось неясным.
- Но почему же так волнуются эти... - Лебедев замялся, - ...местные
привидения?
Игорь начал перематывать портянки - ровно, ловко, Лебедев даже
позавидовал.
- Наверное, они вроде хранителей заповедника! - усмехнулся он.
И Лебедев рассмеялся, тоже начиная собираться в путь. Возникло на миг
какое-то невнятное ощущение... раскаяния, потери, несостоявшегося прощания
ли... да и ушло, как пришло. Он только спросил:
- Что значит Омиа-мони?
- В нанайских сказках так называется дерево душ, - после некоторой
заминки ответил Игорь и приказал: - Все, разговоры окончены. Пошли в
темпе!


* * *

По руслу идти оказалось труднее, чем по сопкам: камни выскальзывали
из-под ног, то и дело приходилось взбираться на кручи, к которым вплотную
прижималась речка: она незаметно слилась с другой, широкой и скорой, так
что перескакивать и тем более переходить ее вброд в поисках удобной дороги
сделалось вовсе невозможно.
Миновали сплошь желтый лиственничник, и Николай, несмотря на
напряжение пути, надолго замер, оглядывая мягко шелестящие заросли.
Кое-где иголочки уже осыпались, покрывая склон мягкой, прозрачной
желтоватой кисеей. Похоже, будто выпал ранний снег неведомого,
фантастического оттенка. Небо было серое, непогодное, но желтизна хвои
смягчила его суровость, веселила глаз. Серая до черноты студеная река
оставляла в извивах сугробы ноздреватой бело-желтой пены. Течение здесь
было очень быстрое, глубокая стремнина рябила, отливала, как сталь,
радужной, неожиданной синевой, чешуйчатая, гибкая, словно спина неведомого
водяного зверя.
Лебедев смотрел, и сердце его щемило. Он и вообразить не мог, что
неяркая желтизна лиственниц, нахмуренный серый денек бывают так
притягательно прекрасны. Если бы мог, он бы обнял сейчас и этот
желто-рябой от хвои курумник, и тонкие черные стволы, и дрожащую от
наступающих холодов речку, уткнулся бы в них, чтобы всем сердцем, всем
телом принять запахи и краски.
Озноб восторга заставил его счастливо рассмеяться. Что может быть
прекраснее? Странно, неужели Игоря не привлекает все это? Гонится за своим