"Елена Грушко. Созвездие Видений" - читать интересную книгу автора

нему ужей, кинулся к дверям. Те послушно распахнулись, едва он приблизился,
и Нецый вывалился за порог, уже в полете вспомнив, что у этой избы нет
лесенки...
Однако против ожидания приземлился он мягко, на четвереньки, будто
земля подставила ему ладони.
Вскинул гудящую голову, глянул вверх.
Нет, Уснувший не кидался вослед, двери вновь сомкнулись, и Нецый
облегченно смежил веки... Но тут же вскочил и, топоча на месте, взмахивая
руками, завопил что было мочи:
- Девки злые, лихие, лютые! Ослепите чужеземщину, черные, белые,
вороные, голубые, карие, красные. очи его! Раздуйте его утробу толще
угольной ямы, засушите его тело меньше луговой травы, уморите его скорее
мухи осенней!..
И опрометью кинулся прочь, в заросли.

* * *

Ну и уходились они с дедом! Зорянка ног не чуяла, когда наконец Атей
повел ее из лесу. А ему словно бы все нипочем: шагает медленно да ровно,
будто и не ночь минула, а час.
В вышине таяли звезды. Зорянка приостановилась, вспомнив, как Лиховид
уверял ее, будто там, средь далеких свечек, его родина...
Атей ушел вперед, а Зорянка все стояла, подняв глаза к небу. Ее слегка
пошатывало от усталости, голова кружилась, кружилась... Зорянку словно бы
несла мягкая, мерная волна.
Там, там высоко - безмерное, неоглядное поле, над коим летают, будто
незримые птицы, мысли и желанья тех, кто живет здесь, в лесу, и на горах, и
в степи, и в Дивьей земле, и в Залесской стране. Но, наверное, так же вьются
над тем полем и невидимые птицы-мысли сородичей Лиховидовых? Да вот беда:
очень уж пугливы птицы, норовят не встречаться друг с другом, а потому
никому не. дано изведать тайные чаяния и мысли другого человека, тем паче -
чужеземщины...
Эта догадка столь опечалила Зорянку, что она вовсе обессилела.
Прощально махнув деду, крикнула, чтобы шел, а сама прилегла где стояла, под
ракитовым кустом. Но долго еще дрема не могла подступиться к ней, потому что
Зорянка развязала дареную узорчатую опояску и прильнула к ней щекой, ни о
чем не думая, только лишь о том, как бы увидать Лиховида. И пусть он тоже
возжелает ее повидать, пусть!..
Слышали ее небеса, да звезды, да трава-мурава:
- Ой вы ветры буйные, распорите его белу грудь, откройте ретиво сердце,
навейте тоску со кручиною, и ничем бы не смог он отговориться: ни заговором,
ни приговором, ни светом ночным, ни лучом дневным. И как я к траве-мураве
льну, так бы и он ко мне крепко льнул во сне и наяву, в день и полудень, в
ночь и полуночь, при частых звездах и буйных ветрах. Раньше пороги
обимурские пылью разлетятся, чем тоска его от меня остудится!
Ни с того ни с сего слезы навернулись на глаза. Столько жалко вдруг
себя сделалось: лежит в чистом полюшке под кусточком, уж и заря в небо
выходит... а он, обаянник чужедальный, поди и думать о ней забыл!
Так и сморилась она в слезах, когда уж почти рассвело, а пробудилась -
солнце катилось на закат. Целый день проспала! Разбудила ее непонятная