"Елена Грушко. Созвездие Видений" - читать интересную книгу автора

незнакомых, пугающих предметов, кресел, пульта, раздвижных дверей, а потом
съежилась в углу, - он почувствовал, что злоба его уходит.
Ее вытеснила жалость. "Добыча" казалась ему маленьким пугливым
зверьком. Бедная девчонка!.. Да, ясно, что те блага цивилизации, которые
должны были оставить на Земле пришельцы с Ирия, или утеряны; или ведомы
далеко не всем. Очень многое придется начинать с самого начала. А кому
начинать?.. Северу бы гордиться задачей - а он досадовал. Большой охоты к
просветительству в себе не находил, его дело - разведка.
Вот и сейчас - надо бы успокоить эту сжавшуюся в комок дикарку, но как?
Завести с ней разговор? Но язык его еще не пробовал на вкус чужих слов, и он
боялся неверным выговором еще больше напугать ее.
Север стоял, в растерянности не. сняв ни скафандра, ни шлема, и вдруг
увидел, что сквозь растопыренные пальцы и спутанные волосы блестят ее глаза.
Она наблюдала за ним!
И снова темная, тревожная пелена на миг застлала его взор. Страх? Да
пустое!
Но сердце томилось, и Северу, захотелось как-то защититься, не показав,
однако, при этом своего смятения. Он мягко, чтобы не насторожить "добычу",
протянул руку к стене и, медленно нажав на панель, раздвинул дверцы ниши.

Под рукою Лиховида что-то замерцало - мягко, потаенно, тепло.
Зорянка, забыв об осторожности, потянулась взглядом к этому тихому
свету - и увидела три округлых... плода, что ли, лежащих в дупле стены. Они
походили на яблоки - яблоки из прозрачного зеленовато-золотистого камня...
ох и на диковинной же яблоне они возросли! Где такое видано - яблоки в кулак
величиной? А вот знать бы, медово сладки они иль кислы, что дички?..
Меж тем Лиховид взял одно из них своею перепончатою лапою и положил на
то; что заменяло в его избе стол. Испытующе обратив к Зорянке свое
невидимое, непроницаемое лицо, словно проверяя, не убоится ли она, Лиховид
слегка тронул яблочко - и оно закружилось по столу: сперва на одном месте,
стремительно, а после - медленнее, тише, описывая все более широкие круги.
Зарябили, замелькали, заиграли серебряные и золотые блики, рождая
многоцветный, переливчатый туман. И вдруг из этого радужного тумана соткался
пред взором чудный облик пира незнаемого!

Север взирал упоенно. Образ родимой планеты во всем блеске ее величавой
красы возникал из микрохранилища, и он на миг даже забыл, зачем, собственно,
распечатал одну из имитограмм, так был восхищен созерцанием.
Это был вид столицы - Горит снимали с высоты птичьего полета, но
постепенно объективы приближали вольный разлет улиц, и Север подумал, что
слово "горит" на древнем жаргоне Дальнепроходцев не зря означает "колчан".
Воистину, улицы его были подобны легким, прямым стрелам!
Но вот уже выросли в тесных - и вмиг раздвинувшихся до бесконечности! -
стенах "Инда" просторные, вознесенные до небес, украшенные каменным и
деревянным кружевом дома и храмы, а потом рядом с Севером и остолбенелой
гостьей пошли неспешно и соплеменники его - все в одеяниях ясных, чистых,
прохладных оттенков, с тем. выражением самоуглубленного внимания на лицах,
которые дома чудилось Северу плохо скрытой гордыней, а здесь показалось
всего лишь подчеркнутой сдержанностью.
А мимо шли его друзья и знакомые, кивали друг другу, обменивались