"Одетт Жуайе. Дневник Дельфины (Повесть) " - читать интересную книгу автора

месье Барлоф поднимал меня в поддержке, мне казалось, я лечу в небеса! Я
могла бы так репетировать всю жизнь, и я была так счастлива, что не обращала
внимания на Жюли Альберти, которая репетировала позади меня.
Когда репетиция закончилась, мы отправились в гримерку: так в Опере
называют комнату, где артисты переодеваются и гримируются. Гримерка учениц
балетной школы совсем не такая, как, к примеру, у мадемуазель Лоренц. О нет!
У звезд свои отдельные гримуборные, у каждой - своя, там ковры, и диваны, и
картины. Когда тебе дают собственную гримерку, это хороший знак. Значит, ты
уже "состоялась", и у меня, конечно, еще никакой гримерки нет. Пока у нас на
всех, на все отделение, одна большая общая комната, что-то вроде длинного
зала, разгороженного на боксы тонкими стенками.
В нашей гримерке всегда было очень весело. Там мы у себя, можно
поболтать, пошуметь. Наша одевальщица иногда даже затыкает уши, настолько
хорошо мы используем это свое право. Мы ее совсем не боимся, эту Мерседес.
Теперь она наша одевальщица, а раньше была хористкой.
Но сегодня мы переговаривались очень тихо. И Мерседес, которая пришла в
гримерку, чтобы помочь нам одеться для спектакля - сегодня шел балет, - даже
спросила, о чем это мы шепчемся.
А мы с подружками говорили о том, что можно открыть ту дверь, куда
"вход воспрещен", и что если они хотят, можно попробовать забраться на
крышу. Все захотели, кроме нескольких трусих и Жюли, которая продолжала
дуться.
Девочки не могли понять, как же можно открыть эту дверь, которая всегда
на запоре. Мы с Бернадеттой сделали вид, что знаем важную тайну. Мы знаем,
где ключ. Но это секрет. Кому, кроме нас, придет в голову вылавливать его в
ведре с краской? Почти все согласились. Сегодня же вечером состоится
экспедиция на крышу!
Сюзон решила пригласить Жюли пойти с нами, но та только плечами пожала.
Девчонки стали ее дразнить: "Она не хочет играть с нами из-за Галатеи!
Воображает! Воображала, хвост поджала!" - и говорить ей, что не так уж
трудно быть первой и ходить в любимицах у начальства, если ты со всеми
знакома, но что все эти знакомства ничего не стоят, когда выбирает месье
Барлоф!
В конце концов, я стала защищать Жюли и подошла к ней, чтобы сказать: я
же не виновата, что месье Барлоф предпочел меня, что ей не надо грустить, и
стала настаивать на том, чтобы она пошла с нами сегодня вечером.
- Увидишь, это будет очень здорово! Представляешь, как мы повеселимся!
Мерседес пришла в гримерку с нашими пачками. Все замолчали, и вид у нас
был самый что ни на есть заговорщический. Мерседес, должно быть, что-то
почуяла.
- О чем это вы все время шепчетесь? - опять спросила она. - И стали
вдруг такими тихими... Что такое вы готовите втихомолку?
Конечно, раз мы не шумели, как обычно, Мерседес нашла это
неестественным. И была права.
Жюли не ответила на мое приглашение, она даже не смогла улыбнуться. В
общем-то, я отчасти ее понимала, ведь я представляла себе, что значит
танцевать с самим месье Барлофом, но все-таки мне было приятно, что он
выбрал меня, а не ее.
Так прошел час. Надзирательница пришла за нами, чтобы хоть как-то нас
построить. Мы выскочили из гримерки и с грохотом сбежали вниз с пятого