"Владимир Губарев. XX век: исповеди (Судбба науки и ученых в России) " - читать интересную книгу автора

ретиками, а Александр Иванович - экспериментатор. При создании ускорителей
он был "Богом", и эти три выдающихся ученых дополняли друг друга.
- Ваше личное мнение о Сахарове?
- Я читал и книги о нем, и воспоминания, и его работы... Конечно же,
это была незаурядная личность во всех отношениях. Я говорю не только в
научном плане, но и о нравственности. Пожалуй, его первым я бы назвал
демократом без кавычек. Можно разделять или не разделять его позиции и
взгляды, это уже вторично, но нельзя не уважать его за нравственные
поступки. Поэтому я не помню ни одного случая, чтобы у нас в Арзамасе-16
были какие-то критические замечания по отношению к Сахарову во время тех
печально знаменитых кампаний против него...
- Но вы и не поддерживали его публично!
- Это уже второй вопрос. Кстати, мы не очень-то знали в то время в
полной мере его взгляды, потому что здесь он их не пропагандировал. Он не
раздавал материалы, не просил отзывы на свои работы... Вспоминаю лишь
телеграмму, которую он направил, по-моему, в 1964 году в Верховный Совет,
призывая депутатов голосовать против поправки, которая (по его словам)
противоречит статье 195 Конституции (свобода митингов и т.д.)... Помню также
отголоски борьбы с лысенковщиной... У меня не раз возникало желание поехать
к нему, поговорить, но с другой стороны - что я ему скажу? У него свои
взгляды, свое мнение, своя позиция... И было уже ясно, что работать по нашей
тематике он не будет. С чем ехать? Ну а по научной его работе мы всегда
давали ему положительные отзывы. С меня постоянно требовали характеристики
на Сахарова, начиная с 72-го года и до того момента, когда я работал
министром. В ЦК меня приглашали, обсуждали деятельность Сахарова. Мы давали
ему характеристики, и в них вы не найдете ни слова, которые порочили бы
Андрея Дмитриевича или осуждали его. Мы всегда подчеркивали его выдающийся
вклад в нашу область. Но так получилось, что он выбрал свою дорогу, а у нас
была своя... Кстати, с точки зрения демократических традиций, то на
"Объекте" было гораздо лучше, чем в других местах. Общая нравственная
атмосфера на "Объекте", я считаю, была нормальной.


116

- Вы были директором "Объекта" шесть лет. Это лучшие годы вашей жизни?
- Одни из лучших. Это был "боевой" период - время, когда надо было
разрабатывать новые системы вооружений, оснащать ракеты разделяющимися
боеголовками, причем наши системы не должны были уступать тем, что были в
США. И поэтому работа была очень интересная, напряженная, и что греха таить,
приносящая удовлетворение, потому что мы добились неплохих результатов. Тот
паритет между СССР и США, что сложился к нашему времени, в значительной мере
был заложен именно в те годы. И если вы посмотрите на число испытаний (а
данные эти теперь опубликованы), то пики их пришлись как раз на эти годы. Мы
делали все, чтобы идеи наших ученых были реализованы...
- Первый пик испытаний был в начале шестидесятых годов...
- То были воздушные испытания, а мы проводили подземные. Они отличаются
кардинальным образом, и прежде всего по трудоемкости, трудозатратам, да и
другим параметрам... Если взять по трудоемкости, то один эксперимент под
землей равен нескольким воздушным.