"Валерий Губин. Осень в деревне (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

черствым хлебом и поглядывал на висевший между окнами большой раскрашенный
портрет моложавого мужчины с рыжими усами и насмешливым взглядом.
- Это ваш муж?
Степа кивнула:
- Я слышал, он давно погиб?
- Не погиб он, пропал.
- А правда говорят, что вы его с тридцатых годов ждете? Неужели,
верите, что жив?
- Не верю я, а знаю, что жив. Сердце чувствует. А тебе, видно, уже
бог знает что обо мне наговорили - и что ведьма я, и что не старею. А ты
меньше слушай. Я не старею, потому что жизнь веду праведную, мяса не ем,
травяные отвары пью, пощусь регулярно. Мне нельзя раньше времени умирать,
потому что муж вернется. И никакого колдовства тут нет.
- Я и не верю ни в какое колдовство.
- Ну и зря не веришь, - неожиданно отрезала Степа и вышла.
Тайга начиналась сразу за Степиным огородом - сначала маленькие
редкие елки в густой пожухлой траве, потом сплошняком пошли березы, и
наконец огромная зеленая крыша елей и кедров накрыла его, а под ногами
оказался мягкий пружинистый ковер трав, перегнивших листьев, иголок,
веток. Иван шел все дальше и дальше, не боясь заблудиться, изредка
останавливался у кустов уже почти осыпавшейся малины или смородины,
отыскивал ягоду-другую и снова брел, огибая поваленные деревья с огромными
вывороченными корневищами и отмахиваясь от лезущей в глаза паутины. Выйдя
на небольшую полянку, он повалился в траву и долго бездумно лежал так,
покусывая кислую травинку и глядя в небо. Он чувствовал, как что-то в нем
постепенно успокаивается, устанавливается, и дышать он начинает ровнее и
глубже, и каждый глоток воздуха, кажется, задевает, но еще не будит
какие-то приятные, но давно забытые переживания. Бродил он до вечера и
нисколько не удивлялся тому, что не устает и не хочет есть. Чем дальше он
шел в этой тишине, тем больше начинал замечать, как прекрасна тайга,
примеряющая свое осеннее платье, каким необыкновенно стылым, голубым
светом подернулись ели и как загадочен порядок, в котором расположились
красные шапки подосиновиков. Ему казалось, что он чувствует разлитое
вокруг сожаление по уходящему лету, прощание с последними теплыми днями.
Как к заядлому курильщику, бросившему курить, постепенно возвращается
богатство запахов, к Ивану возвращалось зрение. А ведь он отрешился от
всего и промолчал только один день, только первый день его голова не была
забита своими и чужими словами, заботами и страхами.
Вернулся он поздно, Степа еще не спала и штопала, сидя за столом.
- Садись, поешь, что Бог послал, - сурово буркнула она Ивану.
Иван придвинул к себе миску свежего, чудно пахнущего винегрета и
быстро с удовольствием стал есть.
- И что ты там в лесу нашел, целый день шастаешь?
- Места у вас чудесные, завораживающие...
- Это точно, что завораживающие. У нас тут что-то вроде Бермудского
треугольника, так иногда заворожит!
- Что, что? - удивленно промычал Иван набитым ртом.
- Треугольника, говорю, что зенки выпучил? Думаешь, мы тут совсем
темные, ничего не знаем? А у нас такое же, я думаю, место. Когда долго
ходишь и смотришь много - а лес у нас и правда красивый - то начинает как