"Николай Гуданец. Чудо для других" - читать интересную книгу автора

Теперь он окончательно уяснил границы своего невероятного дара. Виктор
мог творить любые предметы практически из ничего, силой своего воображения,
но ни в малейшей мере не мог ими распоряжаться. Пользоваться сотворенным
мог кто угодно, но никак не сам -творец. Сотворение предметов причиняло
Виктору физические мучения, возраставшие прямо пропорционально массе
создаваемых вещей.
Все это весьма и весьма смахивало на сказку. На досуге Виктор охотно
полистал бы такую забавную историю, да вот беда - он был ее главным
героем...
Остаток дня Виктор провел в безнадежных раздумьях, к которым
примешивалась непрестанная боль. Никакие таблетки не помогали. Единственным
действенным средством был долгий сон.
Ночью пошел дождь, продолжавшийся целые сутки кряду. Творить Виктор не
мог. Весь день он не выходил из дома, рассуждал над своим положением.
Дождь лил за окном, превращая стекло в текучую слепую пелену, Капли
клевали подоконник. Виктор думал.
У него имелось три выхода. Первый - забыть о случившемся, вообще
ничего не творить, а значит, не терзаться головной болью. Но человеку,
который способен делать чудеса, не так-то легко отказаться от своего
умения, пусть даже причиняющего муки.
Второй выход - бескорыстно творить чудеса для других. Еще совсем
недавно это было бы для него естественным выбором. Но в последнее нремя
Виктор все яснее замечал, что большинство окружающих его людей гораздо
менее отзывчивы, чем он. Все больше он раздумывал над этим. А стоит
человеку начать размышлять над собственной добротой, он сразу начинает ее
утрачивать. Словом, Виктор стал разочаровываться в идеале бескорыстного
служения другим. Теперь если он и проявлял благородство, то не от души, а
скорее по инерции... И все же Виктор сознавал, что происходивший в нем
перелом был несчастьем.
Чудо подстерегло его как раз в минуту выбора. Нынешняя ситуация
казалась мрачной пародией на его прежний образ жизни, на юношеский
альтруизм, с которым он только-только начал расставаться.
Что касается третьего выхода, то даже мысль о нем попахивала
нечистоплотностью. Выход состоял в том, чтобы найти посредника для тайной
распродажи сотворяемых сокровищ. Это сулило наибольшую определенность и
ясность действий. Рассудком нетрудно было оценить всю притягательность
третьего пути - до тех пор, пока в силу не вступали нравственные тормоза.
Виктор не умел торговать, тем более - собой и своими мучениями. Даже
через посредника он не продал бы и медного колечка.
Все-таки мысль о третьем выходе оказалась пугающе навязчивой. Что
поделать, Виктора буквально лихорадило при мысли о том, какой роскоши и
власти мог бы достичь более оборотистый и менее совестливый человек.
Искушение исподволь подтачивало его волю.
Лишь перед сном Виктора осенило. Сосредоточившись на материальных
делах, он совсем забыл о сфере духа.
Он упустил из виду славу. Да, слава отыскала бы его с резвостью гончей
собаки, но прежде требовалось изобрести способ возвестить миру о себе, не
угодив прямиком в психиатрическую клинику. И кроме того, раскрыть такую
тайну было бы слишком серьезным и необратимым шагом.
Промаявшись бессонницей полночи, обуреваемый жаждой хоть какого-нибудь