"Джеймс Гудвин. Десять писем в двух частях" - читать интересную книгу автора

читателей, то наряду с этим встает другой вопрос: а будет ли, в какой -
либо мере, интересен материал, касающийся интимных сторон жизни действующих
лиц, освещенный в письмах Мэг?
Можно бы эту часть писем заменить пропусками, многоточием или вообще
вычеркнуть.
В этом случае произошло бы то, что случается с некоторыми изданиями,
например, мемуарами Казановы, из которых тщательно изымается описание его
любовных похождений. В таких мемуарах остается и есть все, что угодно, но
нет самого Казановы, т.Е. В данном случае главного.
В предлагаемом романе все это не является главным, но если "это", то
есть описание интимных сторон жизни действующих лиц изьять из него, то,
думается, понимание характеров, побудительных стимулов действующих лиц в
иных и даже во многих случаях весьма затруднится.
Так или иначе, целый ряд соображений привели автора, в конечном итоге, к
решению опубликовать все документы целиком, ничего не выбрасывая и ничего
не сокращая.
Автор заранее благодарит за все советы, замечания, которые, как он
надеется, поступят в его адрес от читателей данного романа.

Гудвин д.

Филадельфия.
16 - IХ - 1960 г.


П р о л о г

"... Сказать, что Мэг была красивая, значит, ровным счетом ничего не
сказать. Она была прекрасна, очаровательна, сказочно обворожительна, и все
равно этих слов не хватит для того, чтобы передать все те чувства, которые
возникают при взгляде на Мэг.
Родилась бы она два столетия назад, она могла бы быть царицей королей,
или королевой императоров, а в древние времена - великой греческой или
римской куртизанкой, вошедшей в историю наравне с Клеопатрой или
Мессалиной!
А сейчас она - развратница! Да, самая обыкновенная похотливая кобыла,
извращенная нравственно и физически.
И глядя на ее великолепную красоту, во мне закипает кровь, возбуждается
неистовая похоть и, одновременно, бешенство и жажда убийства. И я ее убью!
Убью потому, что это противоестественно - ангельская красота снаружи и
бестыдство внутри.
Какой кошмар! Какая мука знать все и не сметь сказать никому ни одного
слова... Запираться на ключ, чтобы написать эти строчки, а не писать я не
могу. Надо хоть как-то облегчить свою душу, хоть чем-то сгладить боль
разбитого счастья и жизни. Да, жизни, потому что для меня все уже кончено.
Ах, эти письма! Эти проклятые письма! И будь проклят тот час и минута,
когда они попались мне на глаза!...
А ведь это моя жена! Ведь я взял в жены это исчадие ада, источник похоти
и разврата, но я люблю ее, несмотря ни на что, и поэтому она должна
умереть. И да простит мне бог!...