"Роман Гуль. Жизнь на фукса" - читать интересную книгу автора

Роман Гуль

Жизнь на фукса

От автора

Рисунок сегодняшнего дня подобен съемке - "крупным планом". В
литературе же отчетливо то, что снято "с расстояния". Поэтому моя книга -
может быть - и не для современников. Преодолевая денную перспективу, через
их головы, я хочу говорить с далеким читателем и обращаюсь к нему так.
Если вы любите домашний уют и мягкий диван - вы поступили прекрасно, не
родившись моим сверстником. Но если вы любитель гроз - грустите. Родившиеся
под конец столетия, мы только детство прожили тихо. Остальное было
рискованным путешествием.
По географии Янчина в школах мы изучали Россию. Но России не знали.
Наше поколенье узнало ее, когда шло по ней вдоль и поперек, суммой верст
покрывая суворовские переходы. Жаль, что шло оно с трехлинейками. По России
хорошо бы пройти с блокнотом. Да ничего не поделаешь - нашему поколению было
так написано на роду.
Мои сверстники могут писать интересные воспоминанья. Думаю, что
рассказы этой книги - не из скучных. Тем более что в моем путешествии судьба
увела меня за границу родины. И бог весть чем кончился б мой вояж, если б я
вдруг не захотел - вздохнув - остановиться.


ШУМ СТАРОГО МИРА

Экспонат педагогического музея
Вот как все началось.
В 1916 году проездом на мировую войну-я полюбил Киев. Мы сидели на
высокой террасе Купеческого сада. Внизу был - Днепр. Наверху - небо. Мы были
по 20 лет, сильные, веселые, в хаки, с шашками, наганными кобурами. И были
уверены, как 2Х2=4, что скоро умрем в грязных, осыпающихся окопах. Поэтому -
не только пили стопками водку, но и ели рябчиков. А под нами шевелился
серебряной чешуей рыбы Днепр. "Чуден Днепр при тихой погоде". И смеялся
кругом - золотой город.
В этот день - я полюбил Киев. О, если б я подозревал, что именно в
прекрасном - чужом мне - Киеве через два года так зловеще повернется моя
судьба. Но люди не умеют "подозревать" даже завтрашний день. На войну уходил
эшелон вечером. До вечера я пил водку и ласкал Киев глазами, как прекрасную
женщину. Я люблю города.
Ночью с темных платформ под сигналы горниста мы уходили в Галицию:
"участвовать в боях и походах против Австро-Венгрии". Так стояло в моем
послужном списке. Но когда по галицийским шоссе в истерической панике жабами
прыгали полковые повозки, заткнутый в простреленную шинель, сгинул послужной
список. Вывернулась повозка на повороте. А через год исчезла Австро-Венгрия,
вывернувшись повозкой на повороте истории.
Я увидал вторично Киев в 1918 году. Шел по улицам такой же "красивый
двадцатидвухлетний". Но никто из встречных не знал, что я пережил за два
года. Оператор души крутил батальную фильму. Показывая - юго-западный фронт,