"Георгий Дмитриевич Гулиа. Ганнибал, сын Гамилькара " - читать интересную книгу автора

Магон обратился к соседу, чтобы слышали все:
- Эти же слова произносят римляне, когда имеют в виду Карфаген.
Ганнибал помрачнел, насупил брови и глухо повторил:
- Такое время.
Зал, в котором происходила эта встреча, был прямоугольный, убранный
очень просто, а сказать точнее, никак не убранный. Посредине стоял длинный,
из конца в конец, грубо обструганный стол. По обе стороны стола - скамьи,
какие можно найти в любом крестьянском доме: плоское бревно на четырех
слоновьих ногах. Окна были большие сравнительно с васконскими или
галльскими. И, словно из другого мира, - прекрасные финикийские цветные
стекла. Эти стекла и были главным украшением зала. Пожалуй, никаких
украшений больше и не требовалось. Это римляне покрыли бы стены всяческими
росписями и барельефами, разукрасили бы белым и черным мрамором. Нет, здесь
ничего более не требовалось: дерево и цветное стекло - что может быть
скромнее и прекраснее?!
Однако наилучшее украшение - военачальники, собравшиеся здесь:
принадлежа различным народам и племенам, они самим видом своим и одеяниями
являли чудесную пестроту, которая соперничала с разноцветьем оконных стекол.
В сущности, Ганнибал нынче утром собрал военный совет, хотя избегал
этого определения. Просто желал поделиться своими мыслями. Он не будет
спрашивать совета. Сейчас никакого совета не требуется. Итак...
Ганнибал уселся в голове стола. Скамья под ним была тоже грубая,
тяжелая, словно на ней собирались рубить воловьи туши.
- Великие начальники нашего объединенного войска, - начал Ганнибал
снова по-эллински, - мы живем с вами в прекрасном Новом Карфагене, мы
вкушаем сладость жизни... - Он уперся взглядом в бронзовое красивое лицо
нумидийца Нараваса, чья склонность к наслаждениям была притчей во языцех. -
Да, вкушая сладость... В конце концов, в этом нет ничего дурного: человек
рожден именно для этого. Я бы сказал так: заурядный человек, но не воин. -
Ганнибал заговорил громче: - До моих ушей дошли неприятные слухи. Солдаты
спрашивают: долго ли будет продолжаться праздное безделье в Новом Карфагене?
- Верно, - подхватил галл Бирикс, - такое и мне доводилось слышать.
- Не удивительно, - продолжал Ганнибал, не отводя глаз от Нараваса, -
что ведутся подобные разговоры в войске, где собраны воины, а не женщины.
Воин не для того занимает свое место в боевом строю, чтобы дохнуть от
безделья, но чтобы готовиться к походам или жить в походах. Не так ли?
Этот вопрос обращен к ливийцу Матосу - пожилому, опытнейшему начальнику
всадников.
- Так, - коротко сказал Матос. Он произнес это короткое слово потому,
что думал только так, а не иначе. Он ходил в сицилийские походы еще с
Гамилькаром, затем - с Гасдрубалом в Нумидию и с Ганнибалом немало прошагал
по испанской земле.
Ганнибал улыбнулся словно бы через силу:
- Все это, то есть то, о чем мы с вами говорим, настолько очевидно, что
нет здесь места ни для споров, ни для пустых разговоров. Иначе мы
превратимся в болтунов, а этого, я надеюсь, никому не хочется.
По залу пронесся шумок, подтверждавший то, что сказано Ганнибалом.
Он наконец отвел взгляд от Нараваса и уперся им в стол, точнее, в свои
кулаки на столе. Голос у него стал глуше, слабее оттого, что он больше
заботился о мысли, нежели о красоте речи.