"Андрей Гуляшки. Приключение в полночь ("Приключения Аввакума Захова" #2) " - читать интересную книгу автора

работать, пусть даже рядом такая замечательная доярка, как Балабаница.
Любопытно, что тогда у меня просто из головы не шла Балабаница. Хотя ничего
удивительного в этом нет. Я всегда уделял большое внимание проблеме
квалифицированных кадров. А Балабаница, как я уже сказал, была
высококвалифицированной дояркой. Перспектива работы в отсталом районе, где
придется все начинать сначала и не известно, с какими кадрами, показалась
мне настолько заманчивой, что я чуть не поперхнулся от удовольствия. У меня
перед глазами раскрывался широкий простор для деятельности, где я мог
полностью проявить свои деловые качества специалиста-ветеринара.
Вернувшись в Момчилово, я принялся собирать вещи. Настроение у меня
было приподнятое. Перед самым отъездом я сходил в Змеицу. Там царило большое
оживление - строители закладывали первую шахту. Я вспомнил, какая дикость и
запустение были там еще год назад, как зловеще выглядело это богом забытое
место, и невольно задержался лишних полчаса у котлована. Потом я пошел по
дороге в Луки, причем не очень быстрым шагом, потому что окрестные виды
просто восхитительны. Вот, думал я, возле этого валуна я как-то почти десять
минут проговорил с доктором Начевой. А выше, на той полянке, она любила
лежать в траве среди золотистых лютиков и, прищурив глаза, глядеть, на
небесную синеву. Я бегал вокруг, ловил пестрых бабочек и собирал цветные
камешки. У меня с детства страсть ловить бабочек и собирать цветные камешки.
У каждого из нас есть свои странности, не правда ли? Отец мой, например,
питал слабость к старинным монетам. До сих пор помню, как вздыхала моя
коллега, лежа на траве. Ей, наверное, было завидно глядеть, как я гоняюсь за
бабочками. Женщины - существа особые. Когда мы собирались уходить, я
предлагал ей выбрать самый красивый из моих крылатых цветов, но она с
презрительной гримасой сердито отмахивалась. Порой мне кажется, что я
никогда не постигну некоторых загадочных особенностей женской души. Теперь я
думаю: как хорошо, что она недавно вышла замуж за нового момчиловского
агронома. Бабочки для него не существуют, он сам говорит, что готов отдать
душу за помидоры, особенно за кричимские. Чудесный человек! Хочется верить,
что моя романтично настроенная коллега будет в восторге от него.
Дорога к Лукам привлекала меня не только красотой видов - их много и в
других местах. Мне помнится, что я предпринял эту долгую прогулку в сумерках
лишь потому, что селение Луки входило теперь в нашу объединенную
Момчиловскую общину. Пахли сочные травы, стрекотали цикады. А может быть,
мне так казалось, ведь в то время мои мысли были заняты совсем другим.
Провожали меня исключительно сердечно. Когда я усаживался в повозку,
пришли прощаться секретарь партийной организации с женой, бай Гроздан, моя
хозяйка Спиридоница и одноглазый Адем. У него в прошлом году гадюка ужалила
осла, и мне пришлось изрядно повозиться, чтобы отходить животное.
Спиридоница дала мне на дорогу теплый каравай, завернутый в белую салфетку.
Но Адем просто растрогал меня, и, если бы не моя черствость, я прослезился
бы от умиления: он подарил мне резное блюдечко для соли и других приправ. Он
сам выдолбил его своим кривым кинжалом. Это блюдечко я до сих пор берегу;
оно мне так же дорого, как первое и единственное любовное письмо от женщины.
Однажды, когда я у себя в деревне готовился к экзаменам в университет, я
получил от девушки, по имени Теменужка - ей тогда было шестнадцать лет, -
такое письмецо: "Милый Анастасий! Одолжи мне, пожалуйста, твой рюкзак,
потому что завтра мы с Раданом пойдем собирать липовый цвет, а у меня нет
рюкзака. Твоя подружка Теменужка". Радан был мой однокашник и готовился в