"Андрей Гуляшки. Дождливой осенью ("Приключения Аввакума Захова" #3) " - читать интересную книгу автора

на дорогу бутыли с вином и жареных поросят. Вы заметили, какое у них
отменное вино? По-моему, оно ничуть не хуже чирпанского мозеля и по вкусу и
по аромату. Разве вы не знаете, что у них свой винный погреб? Я думаю, что,
если мы устроим им небольшое развлечение, например "Вечер культуры", они
непременно пригласят нас, заглянуть в погребок. Имейте в виду, что дождь
зарядил надолго. В наших интересах подружиться со здешними людьми и
завоевать их сердца. Они того заслуживают. Хозяева они гостеприимные, с
достатком и вполне стоят этого.
На следующее утро Асен, накинув клеенчатый плащ, исчез. Шел дождь, и
горы по-прежнему были окутаны мглой.
К обеду он не появился в местной корчме и лишь к вечеру заглянул в
библиотеку. Он был весь мокрый, в грязи, но глаза его горели.
- Надо отблагодарить людей, - снова начал он. - Ведь они ничем нам не
обязаны, а встретили нас...
- До каких пор ты будешь надоедать, - оборвал его Аввакум, отшвырнув в
сторону книгу. - Делай, что хочешь, только не нуди!
- Вот этого мне и надо! - весело рассмеялся Асен. - Я по глазам вижу,
что вы согласны со мной, но страшно мучитесь оттого, что у вас нет идей. А у
меня их столько, что хоть в амбар складывай. Коль вы облекаете меня своим
доверием и даете мне "карт бланш", я тотчас же приступаю к действиям.
Потому, что эти люди... - Он махнул рукой Аввакуму и расхохотался.
- Иди к черту! - тихо выругался Аввакум.
Дождь вконец испортил ему настроение.
Асен и к ужину не появился в корчме, а его постель всю ночь оставалась
несмятой. На следующий день в обед Аввакум увидел его, слезающего с
кооперативного грузовика. Очевидно, он ездил в город, потому что нес под
мышками два больших зеркала без рам. Еще одно такое зеркало нес за ним его
помощник - кинооператор.
- Оборудуем парикмахерскую, - подмигнул он Аввакуму. Аввакум промолчал.
Спустя некоторое время по радиосети объявили, что в восемь часов вечера
в зале читалишта состоится концерт с "интересными аттракционами".

Занавес подняли лишь около девяти часов.
Сельские руководители задержались на заседании правления, и поэтому
начало отложили. Они пришли возбужденные, шумно споря между собой, - им не
удалось прийти к решению по последнему вопросу повестки дня. Разговор шел о
бороновании озими. Одни были "за", а другие - "против". Оба лагеря
продолжали спорить, даже когда подняли занавес и наиболее нетерпеливые из
публики стали шикать на них.
Представление начал девичий хор читалишта. Девушки вышли в национальных
одеждах, и маленькая сцена сразу расцвела, как цветник. Там были настурции,
маки, ноготки, а кое-где и пышные розы. Конферансье, стройная девушка с
русыми косами и блестящими глазами, объявила программу; дирижер, местный
учитель пения, сдержанно взмахнул рукой, и концерт начался.
Хмурое лицо Аввакума стало проясняться. Чистая, незатейливая мелодия
увлекла его в широкие, серебристые просторы, залитые мягким солнечным
светом. Звенели бубенцы, певуче перекликались колокольчики; среди пологих
зеленых холмов белели далекие стада. И над этим миром звуков и красок
неслась песня свирели - то игривая, как поток, то мечтательная, как старая
сказка о давно минувших временах.