"Андрей Гуляшки. Спящая красавица ("Приключения Аввакума Захова" #4) " - читать интересную книгу автора

с Аввакумом. Это воспоминание так внезапно выползло из самого сокровенного
уголка моего сознания и разбудило во мне такое приятное чувство, что я не в
силах был удержаться и громко засмеялся.
В самом деле, воспоминание об этом ресторанчике было ни к селу ни к
городу - ведь пить-то я не пью, да и вообще заведения такого рода не
производят на меня особого впечатления. Но что касается Аввакума, должен
признаться, его я частенько вспоминаю - дня не бывает, чтобы я о нем не
подумал.
С нашими местами связаны самые важные эпизоды деятельности Аввакума,
здесь в полную силу прояви себя его аналитический талант и произошли многие
знаменательные события его беспокойной жизни. Тут мы впервые повстречались с
ним, тут зародилась наша дружба, если только она вообще возможна между
избранником богов и простым смертным, хотя он и участковый ветеринарный
врач...
А за окном по-прежнему льет дождь. В трубе воет ветер, на догорающие
угли время от времени с шипением падают капли, дверь то скрипит, то стонет,
как будто хочет сорваться со своих разболтанных петель.
Ночь была неприятная. Сквозь щели в потолке сочились дождевые капли,
холодное дыхание ветра проникало в комнаты и заставляло трепетать пламя в
лампе.
Вот так, сидя у очага, я думал об Аввакуме, а быть может, больше о
самом себе, чем о нем. От фитиля стала подниматься копоть, язычок желтого
пламени за стеклом постепенно умирал, а в голове у меня зрело чудесное
решение, я улыбался, и эта дождливая ночь перестала мне казаться ужасной.
Я подбросил в очаг щепок и раздул огонь. Снова вспыхнуло великолепное
пламя. После того как я подлил в лампу керосину, она тоже засветилась
золотистым светом. В трубе напевал ветер, а дверь о чем-то весело спорила с
заржавленными петлями.
Вытащив из-под кровати чемодан, я принялся укладывать в него вещи.
Что особенного - пусть завтра моя голубоглазая приятельница прольет
слезки. Так ей и надо... Человек должен быть гордым.

2

Целый час стоял я под теплым душем, плескался, размахивал руками и
весело насвистывал Я любовался зеркалом, блестящими никелированными ручками
колонки, стеклянной полочкой и лежащей на ней мыльницей, одним словом, я был
счастлив. Я испытывал такое счастье, какое может испытывать человек после
того, как больше года прожил в лесных дебрях. Правда, я и там купался -
конечно, не в Доспатской речке с ее ледяными водоворотами. Там из воды то и
дело выскакивает форель, но купаться в ней неприятно. Скитаясь по пастбищам,
я находил в небольших ручьях местечки поглубже, опускался в них на колени и
плескался сколько душе угодно. Иногда вместе с водой зачерпнешь рукой песок
или ряску - не велика беда! А тут тебе и холодная вода, и теплая, да и на
колени опускаться нет надобности. И вода чистая как слеза.
Одевшись, я вышел наконец на улицу и взял такси. - Улица Латинка, -
сказал я шоферу.
Настроение у меня было хорошее, и я решил поподробнее объяснить ему,
где находится улица со столь странным названием, но тот, видимо, чем-то
расстроенный, махнул рукой и не стал слушать.