"Евгений Гуляковский. Третий дубль" - читать интересную книгу автора

бульвара, задумчиво пережевывая едва теплую сосиску и ломоть полусырого
хлебца.
"Мы как песчинки на огромном побережье. Ветер разносит нас все дальше и
дальше. А старые места, когда-то бывшие нашим домом, постепенно приходят в
запустение... Правильно ли это?" - Он не знал и никто не смог однозначно
ответить ему на этот трудный вопрос, даже учитель.
Вот и решетка старого сада, в котором Глебов всегда назначал их короткие
встречи, Роман любил это место.
Из-за ежедневных прогулок по пустынному городу он отказался от общежития,
удобно устроенного в здании комбината, в котором теперь работал. Мастер
долго уговаривал его там поселиться, чтобы не тратить так много времени на
дорогу. Как будто он тратил его впустую... В конце концов это его право
выбирать место жительства. Работа на комбинате была для него всего лишь
временным прибежищем, она давала ему возможность жить в столице, давала
общественную карточку на право посещения столовых, магазинов и
развлекательных учреждений - туда он, правда, почти не ходил, на это не
оставалось времени. Откуда мастеру было знать, что именно работа на его
драгоценном комбинате, производившем электронную начинку для вездесущих
роботов, и была для него, Романа Гравова, пустопорожней тратой драгоценного
времени, отнятого у тренировок, от изучения навигационных и космических
сводов?..
Он выбрал неверный путь, скажет ему сегодня учитель, дорогу, которая
никуда не ведет; он сравнит его со спортсменом, на ногах у которого
болтаются пудовые гири, сковывая каждый шаг. Какой смысл бежать с такими
гирями? Какой смысл в недосыпании, в суровом ограничении всех своих
желаний? Потратить лучшие годы юности на уединенные занятия и
размышления... Какой в этом смысл, если ты заранее обречен на поражение?
Сад встретил его хрустом засохших листьев на центральной аллее. Осень еще
не скоро, наверно, опять сломался единственный здесь робот-уборщик. В
следующий раз надо будет выкроить пять-шесть минут и посмотреть, что с ним
стряслось.
В конце березовой аллеи показалась потемневшая от времени, покоробившаяся
от дождей и ветров старая скамья. "Скамья для сложных бесед", как в шутку
окрестил ее однажды Глебов. Сегодняшняя встреча здесь тоже не обещает быть
праздной. Роман сел, прикрыл глаза и прислушался к себе...
Воспоминания о тяжком труде, о незаслуженных обидах, о промелькнувших,
как одно мгновение, годах вновь овладели им, и он не стал противиться их
приходу... Когда же все началось? Как большинство нормальных детей, еще в
школе первой ступени он мечтал стать звездолетчиком. Мечта была
расплывчатой, неопределенной. Ему нравились куклы в скафандрах, модели
кораблей. Автоматические игрушки планетных вездеходов. Кому из мальчишек
они не нравились?.. Однако в четырнадцать лет после окончания школы первой
стунени многие поумнели. Специальность звездолетчика становилась все менее
престижной. Риск и романтика дальнего поиска постепенно отходили на задний
план. Кому интересно водить рейсовые корабли по одному и тому же маршруту,
на котором известна каждая остановка, каждый "случайный" астероид? Пилотов
кораблей требовалось все меньше, количество членов экипажей неуклонно
сокращалось, места людей занимали автоматические устройства, и все труднее
становилось поступить в школу второй ступени при космическом институте.
Федерации требовались совсем другие специалисты. Но Роман не послушался