"Евгений Гуляковский. Третий дубль" - читать интересную книгу автора

пути, ведущие к цели. Догадывался ли об этом Глебов? Знал ли, что то, чему
сам Глебов посвятил всю жизнь, для Романа всего лишь средство? Скорее
всего, он надеялся только на время. Постепенно, исподволь в Романе нарастал
протест. Он не собирался связывать свою жизнь с планами Глебова, и в конце
концов разрыв стал неизбежен. Оба понимали это, хотя еще не родились
окончательные слова, да и не было в этом необходимости для двух людей,
ощущавших само движение мысли.
...Он услышал шаги учителя за целый квартал. Конечно, не сам звук. Он
словно видел со стороны, как учитель в эту минуту проходит мимо автомата с
экспресс-завтраком, видит брошенную им обертку и осуждающе покачивает
головой.
Глебов выглядел уставшим и сильно постаревшим, хотя с их последней
встречи прошло не больше года. Черты его лица обострились, и под тонкой
пергаментной кожей проглядывала нездоровая синева. Сколько ему может быть
лет? Семьдесят? Сто? Спрашивать старшего о возрасте считалось неприличным.
Роман и в этот раз сдержался, не начал разговора. А Глебов словно испытывал
его терпение: молчал упорно и смотрел в сторону, как бы не замечая сидящего
на конце скамьи Романа. В конце концов тот не выдержал и начал
оправдываться. Чувство вины перед учителем за то, что он не выполнил его
рекомендаций, не спросил даже совета, а просто известил о своем решении,
оказалось сильнее вежливости.
- Я не мог поступить иначе. Понимаешь, это мой последний шанс. Такие
экспедиции бывают раз в столетие! Я должен хотя бы попробовать. Может быть,
повезет, бывают же случайные, невероятные удачи! Вдруг и мне повезет?
- Что ж, возможно.
- Ты не прав, нельзя больше ждать, больше я так не могу. Ты научил меня
многому, дал надежду. Пять лет я ждал и работал, пять долгих бесконечных
лет! И вот теперь ты против...
- Разве я что-нибудь сказал? Я вообще сижу молча. Сижу и слушаю твой
детский лепет. Я даже не возражаю.
- Разве обязательно возражать? Я же вижу - ты против!
- Какое это, в конце концов, имеет значение, раз ты уже все решил без
меня?
- Я должен был хотя бы подать заявление на участие в этом конкурсе! Я
узнал о нем с опозданием, и у меня не оставалось времени, чтобы связаться с
тобой. Однако никто не мешает тебе запретить мне поединок. Ты мой учитель.
До начала соревнований еще двое суток. Ты очень спешил и успел. Чего же ты
ждешь? За что меня упрекаешь?
- Я ничего не могу тебе запретить. Особенно теперь. Каждый человек,
становясь самостоятельным, сам принимает решения и сам отвечает за их
последствия...
Это была ритуальная фраза. Глебов прощался. Отрекался от него, и теперь
он оставался один. Совершенно один. Роман почувствовал холодное отчаяние и
вместе с тем не свойственное ему раньше упрямство. Если нужно заплатить
даже такую цену, он ее заплатит! В конце концов даже учение КЖИ всегда было
для него только средством.
Холодный ветер, перепрыгнув через ограду парка, поучался вдоль аллеи,
шурша листьями, и, не долетев До скамейки, бессильно бросил людям под ноги
пеструю охапку.
Глебов поднялся, повернулся к Роману и внимательно посмотрел на него.