"Николай Гумилев. Путешествие в страну эфира" - читать интересную книгу автора

Он сухо раскланялся, и я вышел его проводить. Возвращаясь, я
услышал Инну, которая своим томным и, как всегда после
истерики, слегка хриплым голосом выговаривала Мезенцову:
- Зачем вы его так, он в самом деле умен.
- Но я, честное слово, не согласен служить пушечным мясом в
руках человека, который не умеет даже умыться как следует, -
оправдывался Мезенцов.
- Я всецело на вашей стороне, Инна, - вступился я, - и думаю
что нам придется прибегнуть к чему-нибудь такому, если мы не
хотим, чтобы наша милая тройка распалась. Бодлера мы выучили
наизусть, от надушенных папирос нас тошнит, и даже самый легкий
флирт никак не может наладиться.
- Не правда ли, милый Грант, не правда ли? -как-то сразу
оживилась Инна. - Вы принесете ко мне эфиру, и мы все вместе
будем его нюхать. И Мезенцов будет... конечно.
- Но это же вредно! - ворчал тот. - Под глазами пойдут
круги, будут дрожать руки...
- А у вас так не дрожат руки? - совсем озлилась Инна. -
Попробуйте, поднимите стакан с водой! Ага, не смеете, так
скажете, не дрожат?!
Мезенцов обиженно отошел к окну.
- Я завтра не могу, - сказал я.
- А я послезавтра, - отозвался Мезенцов.
- Господи, какие скучные! - воскликнула Инна. - Эта ваша
вечная занятость совсем не изящна. Ведь не чиновники же вы,
наконец! Слушайте, вот мое последнее слово: в субботу, ровно в
восемь, не спорьте - я все равно не слушаю, вы будете у меня с
тремя склянками эфира. Выйдет что-нибудь - хорошо, а не выйдет,
мы пойдем куда-нибудь. Так помните, в субботу! А сейчас
уходите, мне надо переодеваться.


II

В субботу Мезенцов зашел за мной, чтобы вместе обедать. Мы
любили иногда такие тихие обеды за одной бутылкой вина, с
нравоучительными разговорами и чувствительными воспоминаниями.
После них особенно приятно было приниматься за наше обычное, не
всегда пристойное ничегонеделание.
На этот раз, сидя в общем зале ресторана, заглушаемые
громовым ревом оркестра, мы обменивались впечатлениями от Инны
Я был ей представлен месяца два тому назад и через несколько
дней привел к ней Мезенцова. Ей было лет двадцать, жила она в
одной, но очень большой комнате, снимая ее в совсем безличной и
тихой семье. Она была довольно образованна, по-видимому со
средствами, жила одно время за границей, фамилия ее была не
русская. Вот все, что мы знали о ней с внешней стороны. Но зато
мы оба были согласны, что нам не приходилось встречать более
умной, красивой, свободной и капризной девушки, чем Инна. А что
она была девушкой, в этом клялся Мезенцов, умевший