"Г.И.Гурджиев. Жизнь реальна только тогда, когда "Я есть" (фрагмент)" - читать интересную книгу автора

предназначенных для публикации, я решил написать три серии книг.
Я решил содержанием первой серии книг добиться разрушения в сознании и
чувствах людей глубоко укоренившихся убеждений, которые по моему мнению
являются ложными и полностью противоречат реальности.
Содержанием второй серии книг доказать, что существуют другие способы
восприятия реальности, и указать путь к ним.
Содержанием третьей серии книг поделиться возможностями, открытыми
мною, прикосновения к реальности и, при большом желании, даже слияния с ней.
С такими намерениями я начал со второго года излагать письменно этот
материал в отдельных книгах в форме, доступной для обычного понимания.
И как раз накануне тех событий, которые я теперь описываю, я закончил
писать все эти книги первой серии и уже начал работать над книгами второй
серии.
Так как я намеревался издать первую серию моих писаний в следующем
году, я решил поэтому, параллельно с работой над книгами второй серии,
устраивать частые публичные чтения книг первой серии.
Я решил это делать для того, чтобы перед окончательной отсылкой их в
печать пересмотреть их еще раз, но на этот раз в связи с впечатлениями,
которые различные фрагменты производили на людей различных типов и уровней
умственного развития.
И имея в виду эту цель, я начал с тех пор приглашать в мою городскую
квартиру разных людей, моих знакомых с соответствующей индивидуальностью,
послушать главу, предназначенную для исправления, которая читалась вслух
кем-то в их присутствии.
В то время моим основным местопребыванием - как для всей моей семьи,
так и для меня самого - было Фонтенбло, но из-за моих частых поездок в Париж
я был вынужден иметь квартиру и там.
Во время этих публичных чтений в присутствии слушателей многих
различных типов, одновременно наблюдая аудиторию и слушая свое писание,
теперь готовое к публикации, я в первый раз очень определенно установил для
себя и ясно, без всякого сомнения, понял следующее:
Форма изложения моих мыслей в этих писаниях могла бы быть понята
исключительно теми читателями, кто, тем или иным путем, были уже знакомы с
особенной формой моего мышления.
Но любой другой читатель, ради которого, говоря прямо, я изводил себя
все это время почти непрерывно день и ночь, не понял бы почти ничего.
В процессе этого публичного чтения, кстати, мне стало ясно в первый
раз, какой, в частности, должна быть форма, в которой нужно писать, чтобы
это было приемлемо для понимания любого читателя.
Итак, когда я все это для себя выяснил, только тогда встал передо мной,
во всем своем блеске и величии, вопрос моего здоровья.
Поверх всего прочего, тогда протекали в моем сознании следующие мысли:
Если все это, что было написано за три или четыре года почти
непрерывного труда днем и ночью, нужно было бы переписать с самого начала в
другой форме, более приемлемой для понимания каждого читателя, то
потребовался бы, по крайней мере, такой же отрезок времени... Но время
необходимо для написания второй и третьей серии; и время также будет
необходимо для введения в практическую жизнь сути моих писаний... Но где
взять столько времени?
Если бы мое время зависело исключительно от меня самого, я бы мог,