"Георгий Гуревич. Ия, или Вторник для романтики (Авт.сб. "Только обгон")" - читать интересную книгу автора

выше, чтобы их кругозор был чуть шире.
Привычный и натренированный читатель фантастики, вероятно, не увидит
ничего примечательного в речах молодого инженера, но Ию они
заинтересовали, может быть, потому, что в ее маленьком окружении не было
таких верхолазов-монтажников, башни до неба строящих. Сверстники ее еще не
приступили к делу, только примеривались, выбирали по вкусу, Сергей же,
самый авторитетный в их компании, "искал себя", уверяя при этом, что
верхолазы от науки ничего не могут, пыль в глаза пускают, перетряхивая
старый хлам. Ия подумала: "Может, и этот новый знакомый пыль в глаза
пускает? Надо бы расспросить подробнее".
И когда инженер уходил, закончив беседу с отцом, Ия "совершенно
случайно" оказалась в передней с хозяйственной сумкой. И "случайно" ей
нужно было пойти в "Дары природы", по направлению к метро. Да, инженер мог
ее проводить. А на пути оказалось кино "Горизонт". Ия, как ни странно, еще
не смотрела новый фильм с Инной Чуриковой. Инженер самоотверженно составил
ей компанию. По дороге и в фойе шел разговор об атомах и бесконечности,
расщеплении наук и их синтезе, о технике и жизни. Ходоров легко переходил
из одной области в другую, пояснял технические идеи литературными
примерами, а литературу - законами математики.
Ия была подавлена эрудицией нового знакомого, даже его невежество в
делах сценических не утешало. Правда, он был старше лет на десять, успел
накопить знания. Ия, однако, сомневалась, что и через десять лет она будет
так свободно обращаться с точными науками.
- Мне цифры всегда казались такими невыразительными,
скучными-прескучными, - призналась она. - У вас они так осмысленно
выглядят, выпуклые и красочные.
- Скучно ненужное, - сказал инженер. - А если нужно, берешься за
скучное, и оно сразу приобретает интерес, потому что небезразлично,
голосует "за" или "против". Раньше я терпеть не мог медицины. Болезни,
уродства, стоны, что может быть противнее? И вот, видите, консультируюсь у
врача, расспрашиваю о психопатах. Понадобилось, стало существенным. И
поглощен и увлечен.
Часов в десять вечера двое оказались у подъезда, откуда вышли в
половине шестого. Крупные снежинки, как конфетти, кружились в лучах фонаря
и бесшумно таяли во тьме. Ия сняла с руки варежку, украшенную белыми
звездочками, и, подавая руку, подумала, что разговор надо бы продолжить.
Главное она все-таки не выяснила. Как Алексей нашел себя? Искал долго и
упорно, сидя по ночам над мудрыми книгами, как Сережа, или же случайно
встал на рельсы (был поставлен на рельсы?) и покатился? Что понадобилось,
то и увлекло?
- Мне было интересно с вами, - сказала она. И помедлила, ожидая, что
спутник догадается назначить свидание. А когда она свободна? Еще
сообразить надо.
Ходоров молчал между тем. Ия подняла глаза... и в качающемся свете
фонаря увидела знакомое выражение нерешительной решимости. Инженер
терзался, гадая, рассердится ли девушка, если он поцелует ее, или
рассердится, не дождавшись поцелуя. Гадал, как мальчишка, как Валерка или
Виталька. Ия все это прочла на его лице, и так ей стало скучно, так
скучно!
- Ну до чего же вы все одинаковые! - воскликнула она. - Не надо,