"Георгий Гуревич. Итанты (Таланты по требованию)" - читать интересную книгу автора

семейства, единственному свету в окошке.
Опыт был поставлен, Маше ускорили и продлили рост мозга. Результаты я
видел.
Немножко странноватая, но, в общем, достаточно способная девочка с
выдающейся памятью и чутьем. Во всяком случае, она сумела обойти наших
математических звезд.
Потом было еще несколько опытов на добровольцах, все удачные, даже
более чем удачные. Из лаборатории Машиного дяди вышли не просто
нормальные, а даже очень талантливые люди - блестящие математики и
музыканты (выбирались профессии, где чаще всего бывают вундеркинды, где
сумма знаний не очень велика и решают способности и умение). И вот теперь
решено было организовать целую школу итантов - искусственных талантов.
Маша и предлагала мне поговорить с дядей, не согласится ли он зачислить
меня, чтобы срочно вырастить любовь к математике.
Еще одна школа? Ну, нет, хватит с меня обязательных занятий,
обязательного труда, обязательных экскурсий, обязательного спорта.
Свободное, время хочу.
Величайшая ценность нашей эпохи - свободное время. Время нужно мне,
чтобы с перышком в руках рассматривать кору и кроны, листочки и
лепесточки, вышагивать километры по заросшим тропинкам. Не хочу урезать
мои драгоценные собственные часы.
- Категорически нет! - сказал я.
И, домой возвращаясь, сердито твердил себе:
- Нет и нет! Не буду урезать, не буду отнимать.
Машу тревожило другое:
- Ты не разлюбил меня? Ты не разлюбишь?
"Нет и нет", - повторил я сто раз подряд. Но где-то на полпути к дому
задумался: "Добавочный талант, может быть, это не так скверно? Кто я
сегодня? Обычный парень, каких двенадцать на дюжину, русый, лохматый,
конопатый, среднего роста, средних способностей, без особых склонностей,
плыву себе по течению, куда выплыву, сам не знаю. Люблю природу, рисовать
люблю, но перышком, с красками так и не справился. А в нашу эпоху
фотокиноголостерео вообще кропать перышком не принято. Надо изображать
свое впечатление - цветозвукоароматическое. Попрошу себе талант
впечатлительности. Вообще какой-нибудь талант. Пассивная у меня натура,
созерцательная, хочу творческую".
- Маша, я передумал. Поговори со своим дядей.
И дядя согласился. Труднее было с моими родителями - и с матерью, и с
отцом.

Отец сомневался. Отец говорил:
- Рискованно.
Мать криком кричала:
- Ни в коем случае! Через мой труп! Вивисекция запрещена еще в прошлом
тысячелетии. Пусть ставят опыты на мышах, пусть на своих детях ставят
опыты.

Я чуть не сказал: "Уже один".
- Задурили ребенку голову! - кричала мать. - Я буду жаловаться! Я до
Всемирного Совета дойду!