"Георгий Гуревич. Пленники астероида (Рассказ) " - читать интересную книгу авторавспоминали они, сколько радиотелескопов на Земле: в Советском Союзе, в
Англии, в Америке, в Чехословакии, в Италии. На Луне тоже есть радиотелескоп. А на Марсе? Когда они покидали Землю семь лет назад, обсерваторию на Марсе уже проектировали. Прошло столько лет, может быть, она уже вступила в строй? Может быть, имеет смысл посылать SOS и на Марс? Это лишний шанс на удачу. А Марс как раз в зените в другие часы, не одновременно с Землей. Про Марс вспомнил Ренис. Он принимал горячее участие во всех работах, даже взял на себя посылку сигналов. Только золота из своей доли не выдавал. - А зачем вам золото? - говорил он Надежде. - Для вас это просто металл. Вы сдадите его в фонд внешней торговли или для нужд электротехнических лабораторий. А я из каждого листа выжму тончайшие наслаждения, вам недоступные. - Недоступные или ненужные? - Я построю себе дворец, - вслух мечтал Ренис. - Одна комната будет янтарная, другая - из слоновой кости, в третьей - мои золотые листы на стенах вместо обоев. Устрою картинную галерею для себя, для одного себя. Были когда-то на свете премудрый Леонардо, жизнелюбивый Рубенс, сентиментальный Грез, томный Гоген, писали, вкладывали души в полотна, страдали... А я куплю их души и на стенки повешу, пусть щекочут мои нервы... Потом придут ученые, расскажут про самые лучшие открытия, будут упрашивать помочь. И я скажу: "Вот вам миллион на теорему Ферма, все равно ее никто решить не может. А на борьбу с раком не просите, людей и так слишком много". - Варварство какое! Замоскворецкое самодурство! - возмущалась Надежда. Ренис пожимал плечами: уровня, а я из породы избранных. Бог знал, кому вручать богатство, уж я - то сумею им воспользоваться. Позову знаменитейших певиц, пусть рассеивают мою скуку. Корреспонденты прибегут спрашивать мое мнение о Земле и космосе. Я скажу им: "По моим наблюдениям, космос обширнее". И во всех газетах перепечатают, в учебниках цитировать будут: "Космос обширнее, как метко сказал наш знаменитый господин Ренис, в чьих словах звон золота". - Ошибаетесь, не все люди продаются, - заметила Надежды. Она имела в виду советских людей, а Ренис понял по-своему: - Знаю-знаю, вы скажете, что любовь не продается. А ваш Вадим ("Не трогайте Вадима!" - воскликнула Нечаева) не ухаживал за вами, не дарил духи и цветы? Думаете, за дешевые подарки разрешается полюбить, а за дорогие нельзя? Думаете, со знаменитым путешественником приятно пройтись под ручку, а со знаменитым богачом неприятно? У вас просто воображения не хватает. Уверяю вас, меня будут любить молодые, красивые, изящные, будут любить за шубу из натурального меха, за машину под цвет шубы, за фарфоровую комнату в мрем дворце. На таких, как вы, - я и смотреть не стану. Нечаева удивлялась: зачем Ренис говорит все это вслух? Дразнит ее, что ли? Или каждому человеку нужно высказаться, открыть свою душу, хотя бы даже врагу. - Вы делите шкуру неубитого медведя, - говорила она, чтобы прекратить это неприятное саморазоблачение. - Никто не знает, когда за нами придет ракета. Может быть, вы будете древним старичком тогда. И вслед за тем Надежда услышала самое сокровенное признание: - Вам этого не понять. Вы реалистка, человек близорукий, видите вещи, а |
|
|