"Георгий Гуревич. Дель и Финия" - читать интересную книгу автора

Старшие еще сидели за партами. И в моем купе тоже обитали две нимфы в
розовых платьицах. Им не было еще четырех лет вдвоем, но они очень мило
кокетничали плечиками, сидя на горшочках. В коридоре говорили о курсовках,
путевках, койках, о ранних фруктах и очередях за котлетами в "Волне",
"Чайке" и "Ласточке". Говорили о морских ваннах, солнечных ваннах, воздушных
ваннах, о купании и катании. А кроме того, на сон грядущий я еще выслушал
лекцию о гигиене близнецов с демонстрацией практики кормления и укладывания.
- Вы, мужчины, не ведаете, что такое заботы, - сказала мне бабушка
близнецов. - Едете себе отдыхать.
Несмотря на научные приемы укладывания, сна грядущего не получилось.
Кокетливые близнецы плакали зачем-то всю ночь. Плакали методично и прилежно,
аккуратно соблюдая очередность: одна стихает, другая заводится. В пять утра
я вылез с головной болью, был настолько невежлив, что выразил
неудовольствие.
- В доме отдыха отоспитесь, - сказала бабушка.
- Я, собственно, в командировку еду, - заикнулся я.
Но моя поправка не произвела впечатления.
- Устраиваются же некоторые, - фыркнула бабушка. - В Крым в
командировку! А детишек небось кинул на жену. Приедете: "Ах, я устал,
извелся, заработался!" И на юг, отдыхать от юга.
Удрал бы я из этого купе в конце концов, хоть бы в общий вагон, хоть бы
в почтовый, еще в Туле удрал бы, если бы не соседка моя с верхней полки.
Валерия, Лера... Эрой называла она себя.
Какими словами описать ее? Русая, сероглазая, пышные волосы, пышные
плечи. Ах, да не в плечах дело, детали все путают. Представьте себе
совершенство, сознающее свое совершенство. Понимаете ли, каждая женщина
немножко артистка, каждая что-то изображает: наивность или же усталую
опытность, холодность или чувствительность, пылкость, сентиментальность,
трезвость, хозяйственность, музыкальность, артистичность. Мужчины тоже
что-нибудь разыгрывают, наверное, и я тоже, это со стороны виднее. Все дело
в том, что человек недоволен собой, он хочет быть каким-то иным. А Эра была
совершенством, и потому она просто жила, она существовала и украшала мир
своим присутствием. Она спала, и это было красиво. Она ела, это было
естественно. Она молчала, это не тяготило. Она существовала, и это наполняло
купе покоем. Ее хотелось созерцать, как греческую статую. И душа наполнялась
равновесием, все волнения казались ничтожными. Я испытывал благоговение, да,
благоговение, как перед величием моря или снежной вершины.
И все-таки мне захотелось заговорить.
- Снова спать? - спросил я после завтрака, когда длинные ресницы легли
на чистые щеки.
- А если хочется? - сказала она.
- А поговорить вам не хочется?
- У вас есть интересные темы?
Есть у меня интересные темы? Я сразу смутился. Есть интересные темы у
скромного цетолога, специалиста по зубатым китообразным, едущего в гости к
дельфинам?
- Дельфины? - переспросила она. - И что они вам рассказывают?
А я - то думал удивить ее. Но в нашу эпоху всеобщей информации не
только настоящие, но и будущие открытия общеизвестны, затасканы заранее.
Первоклассники знают, что на Землю явятся пришельцы, люди вот-вот полетят на