"Георгий Гуревич. Черный лед" - читать интересную книгу автора

землю и воду?
И после он отдал ей всю свою жизнь. Он дрался за воду с басмачами, баями,
кулаками, с вредителями, маловерами, бюрократами, консерваторами, лодырями,
болтунами. Он дрался в окопах и на съездах, в кабинетах, лабораториях и
проектных мастерских, но больше всего на стройках, где звенят кетменями
смуглые землекопы с цветными платками на поясе, а экскаваторы вытягивают шеи и
лязгают жадными железными челюстями.
Вся его жизнь - борьба за воду... но жизнь подходила к концу, таяла, как
дымка далеких гор в знойной синеве полуденного неба.
В 10 часов, начиная рабочий день, в дверь стучит секретарь Исламбеков,
плотный коренастый мужчина с черными усами. Голос у него густой, солидный,
уверенный. Исламбеков деловит, безукоризненно точен, исполнителен. Рудаков
очень ценит его, но немножко недолюбливает и за его усы, и за его голос, и
даже за деловитость. Вероятно, дома у себя Исламбеков рассказывает своей жене,
что он заправляет всем министерством; возможно, он надеется со временем стать
министром.
Рудаков подписывает бумаги, потом принимает посетителей. Большей частью
это председатели колхозов и гидротехники. Колхозники просят воды, инженеры
достают ее. И Рудаков слушает, спорит, запрашивает, распоряжается, разносит,
обещает, приказывает, пишет, диктует, возмущается, волнуется...
Из-за воды, о воде.
Дел по горло, а сил в обрез. Уже к полудню на щеках у него красные пятна,
под глазами мешки, пухнут пальцы, колет в боку. И, чувствуя, что силы
иссякают, он торопливо обрывает посетителей, сердится на терпеливого
секретаря.
Затем приходит жена - чернобровая, с усиками на верхней губе, такая
пышная, что, кажется, платье вот-вот лопнет на ней. Жена ставит на стол
тарелочку с манкой кашей и сердито кричит на секретаря:
- Довольно! Уберите бумажки! Митрофан Ильич устал...
- Но позвольте, уважаемая Раиса Романовна...- возражает секретарь.
Они громко спорят у изголовья больного - оба здоровые, цветущие, полные
сил - и вежливо вырывают друг у друга папку с делами. Министр следит за ними
усталыми глазами и переводит дыхание. Наконец, секретарь уступает. Он пятится
к двери, прижимая к груди обеими руками дело, и говорит тоном человека,
умывающего руки:
- Профессор Богоявленский вернулся из Москвы. Ждет внизу. Передать, чтобы
приехал завтра?
- Ну, конечно, завтра,- решает жена.
Но больной уже набрался сил, чтобы приподняться на локте.
- Зовите профессора, товарищ Исламбеков. Я приму его сейчас...
Профессор Богоявленский руководил научной работой в министерстве. В юности
он был плечистым богатырем, а сейчас стал сутуловатым сухим стариком с
выпуклым лбом и загорелой лысиной. Годами профессор был старше министра, даже
преподавал ему гидравлику лет двадцать назад и до сих пор в разговоре с бывшим
учеником то и дело сбивался на лекцию.
Сегодня профессор привез хорошие известия. Москва утвердила проект
Аму-Дарьинского канала. Из водных запасов великой реки республика сможет брать
пять кубических километров в год. Богоявленский настаивал, чтобы дали по
крайней мере девять кубических километров, но в Москве урезали проект.
"Впрочем,- утешал себя профессор,- для начала нам хватит".