"Георгий Гуревич. Приглашение в зенит" - читать интересную книгу автораже поглощает много энергии, это и хлопотливее и дороже:
- И как же это делается? Опять Гилик тараторит про классы Тхтх и граничные условия Дедде. Все непонятно. Все надо учить заново. Объявился Граве. Пришел в палату, шаркая ногами, пыхтя уселся в кресло, заглянул в лицо соболезнующе. - Ну как вы, голубчик? Силенки набираете? Подумать только дряблый такой, наверное - сердечник, а полет перенес лучше меня. Уже - разгуливает по чужой планете, а я пластом лежу. - Ну рассказывайте, рассказывайте подробнее. Где были, что успели повидать? - А я, голубчик, нигде не был. Я вас жду. - Хотя бы про эту планету расскажите. Какая она? Похожа на Землю? Поля здесь зеленые, небо голубое? Лето или зима? - Не лето, не зима и зелени никакой. Это искусственная планета. Межзвездный вокзал. Ни полей, ни неба - одни коридоры. И торопливо встает, уклоняясь от расспросов: - Доктора не велели вам разговаривать. Ох уж эти доктора! Всюду они одинаковы - на Земле и в Звездном Шаре. Обман чудовищный! Все неправда! Кому же верить теперь? Впрочем, надо взять себя в руки, успокоиться, записать все по порядку. Болеть на чужбине плохо, выздоравливать еще хуже. Это я уже писал. За компресс на лбу. А чувствую себя нескверно, ем с аппетитом, боли все реже. И всего-то пять шагов до окна. Как раз врачей не было, все ушли на обход Гилика унесли для технической профилактики. Ну вот, я спустил ноги с кровати, голову высвободил из компресса, шаг, другой пятый. Я у окна. Кошмар!!! Опять бред первых дней болезни, ужасные видения зоофантастики: жуки с моноклями, сросшиеся ежи, амебы на крыльях. Бегут, летят, ползают, скачут, как нечисть из "Вия". Меня заметили, вылупили глаза, языки вытянули, ощерили пасти... - В кровать! - это уже сзади хрипят, за спиной. Оглянулся. В дверях самый страшный: голый череп с пятнистой кожей. Я завопил, глаза зажмурил... Слышу голос Граве: "Скорей в постель, голубчик! Вам плохо Компресс на голову, скорей!" А я и кровати не вижу. И стен нет, какие-то трубки, цветные струи колышутся. Вой, писк, треск. Уж не помню, как забрался на матрац, голову всунул в повязку... Снова голос Граве: - Откройте глаза, не бойтесь. Все прошло. Чуть разлепил веки. Верно, исчез кошмар. Идет от двери мой спутник, ноги волочит, отдувается, такой рыхлый, обыденный, с жалостливым лицом. - Плохи мои дела, Граве, - говорю я и сам удивляюсь, какой у меня |
|
|