"Рустам Гусейнов. Ибо прежнее прошло (роман о ХХ веке и приключившемся с Россией апокалипсисе)" - читать интересную книгу автора

настенных часов чокались шампанским, смеялись, желали друг
другу самых невероятных благ.
В половину первого уложили в кровать Леночку, уснувшую с
конфетой во рту, и с чаем перешли в комнату к Аркадию Исаевичу.
К чаю был ореховый торт, испеченный Верой Андреевной, коньяк и
яблочное варенье. Эйслер сел за пианино.
К половине второго плакала супруга Жалова, а сам он в
каждую паузу, не разбирая иногда и концов отдельных частей,
вскакивал из кресла, с неуклюжей почтительностью хватал ладонь
Аркадия Исаевича и горячо уверял, что никогда-никогда он ничего
подобного не слышал и даже понятия не имел, что такое бывает.
- Так вот и живешь, - махал он рукой, возвращаясь на место
и наотмашь наливая себе коньяку. - Так и живешь.
Борисовы первое время больше гордились за своего
постояльца, но постепенно забылись и тоже расчувствовались.
К половине третьего Аркадий Исаевич стал все настойчивее
уверять в неуместности продолжения концерта, но его умоляли все
вместе и каждый по очереди, так что кончилось тем, что играл он
до четырех часов. Все, наконец, были уже расслаблены, и
последующий разговор носил обрывочный характер. Спрашивали у
Эйслера, за что он был выслан из Москвы. Он охотно отвечал, но,
оказалось, что толком и сам не знает. Как-будто за какие-то
разговоры, но за какие и с кем, ему не пояснили. Осудили его
больше года тому назад, и год этот провел он в Твери. Но
оттуда, по его словам, рекомендовали ему убраться, потому что
на домашние концерты его стало собираться слишком много народу.
Около пяти начали прощаться. Жалов все спрашивал, можно ли
будет еще послушать его, и когда. Аркадий Исаевич обещал и даже
от примерных сроков не уклонился. Он и в дальнейшем на
удивление никого не заставлял упрашивать себя. И довольно скоро
стали случаться у него в комнате настоящие концерты, которые
Вера Андреевна старалась, конечно, не пропускать, и с каждым
разом на которых появлялись все новые лица.
Несколько раз приходил неизвестно откуда прослышавший о
концертах Вольф, а однажды, уже этой зимой, ко всеобщему
смятению явился вместе с Вольфом только что вступивший тогда в
должность первый секретарь Зольского райкома ВКП(б) Михаил
Михайлович Свист с супругой. Они тогда немного опоздали, и им
наперебой стали освобождать места. Но Михаил Михайлович, усадив
супругу, сам преспокойно уселся на пол, чем обязал к тому же и
перепуганного Вольфа. Слушал он очень внимательно,
сосредоточенно морщил лоб. В конце долго тряс руку Аркадия
Исаевича и, похлопывая его по ладони, предлагал при
какой-нибудь надобности обращаться прямо к нему.
Осенью на концертах собиралось иногда человек до двадцати
народу, так что не хватало места, и стояли в дверях. Эйслер
играл Бетховена, Листа, Шопена, реже - Рахманинова,
Чайковского, иногда других. Борисовы с пониманием относились к
таким собраниям. Иван Семенович сам расставлял стулья, и даже,
если народу случалось все-таки поменьше, Калерия Петровна