"Наталья Гвелесиани. Уходящие тихо" - читать интересную книгу автора

причастия на крыльях летаю.
Замолчали, наконец. Дома оно отыграется, молчание. Что только не
вспомнится, с
детского садика начиная. Отец, сидя в кресле за кроссвордом, бросит в
воздух
безразличным тоном: "Оставь, Веруня! Ты имеешь дело с пофигисткой". А
Вера
Николаевна еще пуще разойдется. Пока мы с отцом в ссоре, она чувствует
себя
беззащитной. Не будь ссоры, отец подошел бы вплотную и спросил с
деланным
спокойствием, почти нежно: "Ты почему матери нагрубила?" Вера
Николаевна тут
же подольет масла в огонь: "Скоро она меня избивать станет!"
"Да кто же кого, мама? Откуда ты все берешь?"
"Ты нагрубила матери", - твердо скажет отец и - бац! Будь я школьницей,
прямой
удар в челюсть.
В последние годы не так прямо. Разговорчик сначала на сутки-двое, когда
он
говорит себе, говорит, говорит, а после вопросы задает. Проверяет, как
я
усвоила свою неправоту. А так как в ответах я путаюсь, то в конце все
равно
будет - бац!
Мы с ним всю жизнь так беседуем, причем я косноязычная, а он - нет, и
порой я
так запутываюсь во всех этих ответах-вопросах, что искренне чувствую
себя
потом дерьмом собачьим.
Между прочим, когда бац - это он только начинает так драться, только
приступает... Крутой он очень. Хотел раньше быть следователем, но после
института застрял на тридцать лет в юридической консультации, а теперь,
когда
в городе нет работы, подрабатывает электриком: отматывает, если кто не
умеет,
назад счетчики, электрифицирует бензоколонки. Левое телевидение может
установить, телефон отремонтировать. Крутится, словом. Даже кроликов в
подвале
развел. Мать, просиживая юбку в своей конторе, тоже теперь лопнувшей,
жила с
ним как у Христа за пазухой. Как мужик он, в общем-то, ничего, мой
папа,
трудяга. И мать любит. Всегда с ней уси-пуси, нежный. А уж она-то как
цветет и
пахнет, она-то! Грех, конечно, такое говорить. Родители, все-таки. Как
родителей я их люблю. Как людей - не очень... Друзья вот их уважают.
Правда,
друзей у них раз-два и обчелся. Да и известно, что дальние любят нас
потому,