"Вольф Хаас. Приди, сладкая смерть " - читать интересную книгу автора - Не городи ерунду! Про то, что Черни таблетки достает, все знают.
Жадный пес. Вот к кому бы я повнимательнее присмотрелась на месте полиции. Потому что этот совсем без совести. И кроме того, он единственный, кому выгодна смерть Штенцля. - Потому что он получит должность Штенцля и превратится из мелкого торговца в крупного? - Ерунда! Про Лео можно сказать много плохого, но к торговле таблетками он отношения не имел. - Но к Черни все-таки имел, да? - Черни кому угодно любую сделку в состоянии навязать. А потом она только ему одному выгодной оказывается. У него с каждым вторым работником больницы заключен договор на страхование жизни того, кто дольше проживет. Но умирает-то, ясно, не Черни, умирают, ясно, другие. - У него и со Штенцлем был такой договор? - Я же тебе говорю. - Но как же он себе это может позволить? Страховки ведь стоят сколько. - Что значит "позволить"? Он ведь добывает договоры для страховой компании. Одни комиссионные покрывают уже половину его собственного взноса. У него якобы больше сотни договоров заключено. Каждый по меньшей мере на миллион. - А по статистике из ста человек за год один умирает. - Я в статистике ничего не смыслю. - А иначе бы все люди больше ста лет жили. - Да, если так посмотреть. - Только нужно, конечно, учитывать возрастную пирамиду. Это очень смертностью. Страховые общества ведь тоже не дураки. - Страховые общества - нет. А люди дураки. Этот Черни уже все давно со страховой компанией тайно обговорил. - И ты думаешь, ему выгорает? - А если в какой год вдруг не выгорит и никто не умирает, то приходится и помочь слегка, - сказала Николь. Она вдруг рассмеялась. - Надеюсь, ты мою болтовню не будешь всерьез принимать? - Однако ты довольно весело выглядишь, и не подумаешь, что у тебя пару недель назад любовника застрелили. - Это кто говорит? - Это я говорю. Или ты здесь кого-то еще видишь? - Кто про любовника говорит? - Все. На всякий случай Бреннер отступил на шаг назад. Но Николь и не пыталась вцепиться ему в лицо. Она лишь спросила с ледяной марсианской миной на лице: - Что все говорят? - Что ты воевала с Ирми. - А так оно и было. Только это вовсе не значит, что меня интересовал Штенцль. Мне хотелось, чтобы Ирми убралась отсюда, потому что она все время что-то вынюхивала. С ней что-то было не так. - А с тобой ничего не было? Со Штенцлем? - Нет уж, спасибо. Ну как тут по таким глазам поймешь, правду человек говорит или нет? А Бреннер тогда взял и просто сказал: |
|
|