"Вольф Хаас. Приди, сладкая смерть " - читать интересную книгу автора

не надо было ходить в этой форме в заведение Союза спасения, размышлял
Бреннер. И тут же получил за это наказание от своей головы. Потому как при
головной боли думать - это вещь противопоказанная.
Но не думать еще хуже, потому как тогда у тебя в черепе только головная
боль без всяких примесей. Тогда Бреннер подумал: "Я бы мог взять
больничный". Но тут же следующая мысль: "Вряд ли коллегам понравится, что ты
берешь больничный в последнюю секунду, так что кто-нибудь возьмет да и
скажет: вот тебе кубок почета за честность, потому что мы тебе так
благодарны, что ты в последнюю секунду взял больничный".
Это ведь не в конторе какой-нибудь, где тебя работа может денек и
подождать: жертвы несчастных случаев, инфаркты миокарда - все непременно
хотят, чтобы их доставили в тот же день, и даже самоубийцы дергаться
начинают, если ты их тут же не снимешь с веревки. Ты не обижайся, просто
спасатели так между собой разговаривают, ничего дурного при этом в виду не
имея, скорее нечто вроде защитного механизма.
Так вот, значит, у Бреннера было две возможности. Либо мне взять
больничный. Либо не брать. А если у тебя при головной боли есть еще и выбор,
то это хуже всего. Поэтому Бреннер просто отключил голову, чтобы по крайней
мере обе возможности угомонились.
Хотя водить машину он сегодня никак не мог. Потому как он почти ослеп
от головной боли. Если ты сам не специалист по мигрени, то этого знать не
можешь. Бывают люди, которые думают, что у них мигрень, если у них слегка в
висках покалывает. Должно быть, это те же самые, кто путает стрижку ногтей с
ампутацией.
В дежурке Бреннер сразу же увидел, что вывесили новое расписание смен.
Ну, тут сразу, конечно, появилась надежда, а вдруг сегодня он свободен.
Однако все было как раз наоборот. Сегодня у него был наряд, и завтра у
него был наряд, и в новом расписании на этот месяц он увидел, что толстяк
Буттингер поставил его на три с половиной недели подряд. Три с половиной
недели без единого свободного дня, каждый день по двенадцать часов.
И как только он это увидел и заметил со всех сторон иронические ухмылки
своих коллег, то тут же вспомнил. Все. Все абсолютно. Тут можно было бы
создать разные теории относительно мигрени - ну психология вроде. Про то,
что башка у Бреннера могла выдать такую мигрень только для того, чтобы ему
не пришлось вспоминать.
Но на фоне штрафного расписания и издевательских ухмылок со всех сторон
никакая мигрень уже не помогала, и ему пришлось все-таки вспомнить. Как
вчера он в подпитии схлопотал такую железобетонную затрещину, что так и не
поднялся с мостовой. И как кто-то, должно быть, вызвал "скорую".
Иначе с чего бы это пару минут спустя во двор спасателей Креста впервые
со времен битвы при Сольферино въехала машина "скорой помощи" Союза
спасения? И в четыре часа утра во двор тотчас же испуганно высыпали все
вольнонаемные? Потому как торжествующие парни из Союза спасения как раз
выгружали бесчувственного спасателя Креста в разодранной в клочья униформе.
Теперь Бреннер все вспомнил. И впервые в жизни он был рад своей
мигрени, потому как она все-таки набрасывает на реальность хоть какой-то
флер.
В таком состоянии тебе на все остальное более или менее наплевать.
Правда, тебе не наплевать, когда кто-нибудь рядом с тобой начинает свистеть,
или если кто разговаривает рядом с тобой таким неприятным голосом, или дышит