"Олдос Хаксли. Субботний вечер" - читать интересную книгу автора

- Понго! - тревожно и повелительно крикнули они в один голос. И снова,
еще настойчивей: - Понго!
Но крики остались втуне. Понго и рыжий терьер уже яростно сцепились и
ни на что не обращали внимания.
- Понго! Понго!
- Бенни! - столь же тщетно взывали маленькая девочка и ее солидная
нянюшка, хозяйки рыжего терьера. - Бенни, поди сюда!
Вот он, желанный миг, чреватый счастливейшими возможностями. Питер в
восторге кинулся на собак.
- Пошел прочь, скотина! - закричал он, пиная рыжего терьера. Ведь
терьер был враг, а французский бульдог - _их_ бульдог - друг, и ему на
помощь Питер пришел, как приходили боги с Олимпа на помощь героям "Илиады".
- Пошел прочь!
В азарте он даже о заикании забыл. Произнести "п" всегда было для него
пыткой, а тут он выкрикнул "Пошел прочь" без малейшей запинки. Он хватал
собак за коротко обрубленные хвосты, за ощетиненные загривки и силился
растащить. Опять и опять он пинал рыжего терьера. Но укусил его бульдог.
Этот бульдог оказался еще глупей Аякса, он не понял, что божество сражается
на его стороне. Но Питер не почувствовал обиды, в пылу воодушевления он
почти не почувствовал и боли. На кисти левой руки заалел ряд рваных ранок,
потекла кровь.
- Ой! - вскрикнула Воркующая, словно ей самой впились в руку собачьи
зубы.
- Берегитесь! - тревожно умоляла Та, что с хрипотцой. - Берегитесь!
Их голоса прибавили Питеру сил. Он еще усердней стал тащить разъяренных
псов в разные стороны и пинать терьера и наконец на долю секунды ухитрился
отодрать их друг от друга. На долю секунды каждый выпустил ту часть вражьей
шкуры и мяса, в которую впивался зубами. Питер воспользовался мгновением,
ухватил черный загривок и высоко вздернул яростно огрызающегося,
извивающегося, рычащего бульдога. Рыжий терьер повернулся к нему и
захлебывался лаем и то и дело подскакивал, пытаясь достать зубами
болтающиеся в воздухе черные лапы врага. Но Питер, подобно Персею, высоко
поднявшему отсеченную голову Горгоны, вскинул руку вверх, как только мог, и
корчащийся Понго оказался вне опасности. Рыжего терьера Питер отбивал ногой;
тем временем девочка с няней кое-как обрели присутствие духа, подобрались к
разъяренной собаке сзади и прицепили наконец к ошейнику рыжего поводок.
Рыжий упирался всеми четырьмя лапами, оставляя борозды в траве, и все еще
лаял - впрочем, не очень громко: он так рвался, что ошейник едва не задушил
его, но в конце концов его силой уволокли прочь. А Понго висел в шести футах
над землей и тщетно извивался, пытаясь высвободиться из пальцев, которые
стискивали его черный короткошерстый загривок.
Питер повернулся и подошел к богиням. У Той, что с хрипотцой, оказались
узкие глаза и печальная складка губ, лицо худое и почти трагическое. У
Воркующей щеки покруглей, лицо белее, румянец ярче, глаза голубее. Питер
смотрел то на одну, то на другую и не мог решить, которая красивее.
Он опустил наземь извивающегося Понго. "Вот ваша собака", - только и
хотел он сказать. Но от ослепительной прелести этих лиц к нему разом
вернулась застенчивость, а с нею и заикание.
- Вот ваша... - начал он, но "собаку" выговорить не сумел. Звук "с" для
Питера всегда был камнем преткновения.