"Не зарекайся" - читать интересную книгу автора (Ажиппо Владимир Андреевич)

Устройство быта

Устройство тюремного быта — задача и простая, и сложная одновременно. Простая потому, что от вас особо ничего не зависит, приходится жить по уже заведенному распорядку. Сложная потому, что в этих жестких условиях надо находить возможность для активного существования. Главная цель в устройстве быта — сохранение физического и психического здоровья, точнее, максимальное противодействие физическому и психическому разложению.

В тюрьме существует только один фактор, который благоприятно воздействует на здоровье — жесткий распорядок дня. Это не преувеличение. Непрерывный восьмичасовой сон строго в ночное время, прием пищи в раз и навсегда установленные часы оказывают на организм человека положительное влияние. Многие бывшие зэки, попавшие в тюрьму в молодом возрасте и отсидевшие солидный срок, помнят впечатление от встреч на свободе со сверстниками, одноклассниками, друзьями детства — вчерашними юношами с «пивными» животами, мясистыми опухшими лицами, вчерашними девочками — располневшими, расплывшимися, обабившимися. А он сам как не имел ни грамма лишнего веса, так и не имеет. У рецидивистов даже выражение такое есть: сидеть, значит быть на консервации.

Распорядок дня — это, конечно, хорошо, но, пожалуй, хватит о хорошем, больше его не будет. Дальше только проблемы.

Тюремная еда никогда не отличалась изысканностью, разнообразием и калорийностью, хотя по существующим нормам она, вроде бы, рассчитана так, чтобы обеспечить человеку нормальную жизнедеятельность. Но это только вроде бы. Когда у власти были коммунисты, тюремная пайка была беднее нынешней — меньше мяса, меньше жиров, хлеб спецвыпечки, похожий на глину. Но, надо отдать должное тюрьмам того времени, продукты закладывались в котел полностью или почти полностью. Иногда доходило до парадокса: сотрудники тянули домой отличную нежную селедку, которая на свободе давно уже стала бешеным дефицитом, а в тюрьму упорно поступала по, наверное, еще бериевским схемам распределения. И заметьте — сотрудники тянули, а зэки были сыты. Тогда в тюрьмах и зонах, конечно, никто морду не наедал, но и что такое дистрофия, тоже не знали.

Времена изменились. Нормы питания увеличились но, как ни странно, уменьшились. Вместо мяса — бульон из костей, вместо растительного масла и смальца — пленка жира, собранная с того же застывшего бульона, селедка утонула вместе с Советским Союзом, ее заменила тощая килька. Вот только хлеб еще хуже не стал, теперь в тюрьмах его выпекают самостоятельно, так дешевле, и получается такая же дрянь, как и спецвыпечка для советских тюрем.

Спасает то обстоятельство, что зэки вынужденно ведут малоподвижный образ жизни, тратят мало энергии и меньше нуждаются в ее восполнении. Но все же жрать хочется.

По возможностям питаться зэков условно можно разделить на четыре группы.

Первая — это те, за кого быстро, настойчиво и грамотно решаются все вопросы на свободе. У них еда есть всегда, и есть в избытке. Таких людей совсем немного, и о них речи нет.

Вторая (примерно треть) — это те, кому регулярно передают забитые по максимуму передачи. Даже при условии, что они с кем-то делятся, и при прохождении цепочки «прием передачи — ее досмотр — доставка зэку» она теряет в весе, для тюремной жизни еды вполне хватает. Таким людям можно дать два совета: раз в день (лучше, если это будет обед) есть горячую жидкую пищу, во всяком случае, брать баланду, вылить ее в парашу никогда не поздно, и всегда сохранять небольшой запас продуктов — вдруг передачу не принесут, мало ли, что родственникам помешает.

Третья группа — это те, кому передают «дачки» нерегулярно или дачки не такие уж и «пушистые». Этих людей тоже около трети. В их ситуации носом крутить уже нельзя, нужно есть все, что дают. Имеющиеся продукты из передач нужно распределять таким образом, чтобы основной дефицит тюремного рациона — белки и витамины — поедались равномерно, а не сразу (если, конечно, в голове хватает клепки, чтобы понять, где именно содержатся белки, и где витамины. Для сведения: традиционный деликатес тюремного стола — сало — не содержит ни белков, ни витаминов).

Ну, а представителям четвертой группы (таких тоже примерно треть), которые вообще не получают передач, можно только посоветовать питаться регулярно, тщательно пережевывая баланду (хотя что там пережевывать?). А, если серьезно, то им придется столкнуться с неожиданной проблемой. Несмотря на постоянное чувство голода, через несколько дней пребывания в тюрьме баланда перестанет лезть в горло. С этим нужно бороться, заставляя себя съедать всю пайку.

В условиях скудного питания, малоподвижного образа жизни, отсутствия свежего воздуха и наличия постоянного мощного стресса даже крепкий организм быстро ослабевает и становится объектом для самого распространенного в тюрьме страшного заболевания — туберкулеза легких или, как его обычно называют зэки, — тэбэцэ. Чтобы не сдохнуть от чахотки (а для того, кому нечего жрать, лекарств никогда не найдется), стоит через силу съедать все.

Можно еще посоветовать бросить курить и обменивать сигареты (если они есть) на продукты, но, пожалуй, это совет пустой — у того, кто не получает передачи, и курева нет, да и бросить курить в тюрьме вряд ли возможно).

Спать надо как можно больше. Приучить себя постоянно спать несложно, в помещении со спертым воздухом это легко достигается, сонливость ощущается всегда. Да и времени для сна здесь побольше, чем на свободе, где мало кто умудряется всегда спать ночью и по восемь часов. Тюрьма, конечно, не армия, после отбоя жизнь в ней отнюдь не умирает, но все же с наступлением ночи становиться намного тише. Сон восстановит физические силы, недостаток которых испытывает любой зэк и, что самое важное, сон — единственный способ изолировать себя от жуткой реальности и хотя бы в сновидениях пожить другой жизнью (это на жаргоне называется «слетать в страну дураков»). Сон необходим для сохранения угасающих душевных сил.

На прогулку отводится только один час в сутки. Причем в этот час включается время выхода зэков из камеры, время, в течение которого их пересчитывают, время движения к прогулочным дворам, время на отпирание-запирание дверей и время на все это кино в обратном порядке. Для самой прогулки времени остается не так уж и много. Плюс к этому «прогульщики» (так называют контролеров, которые проводят прогулку) еще и стараются ее сократить, чтобы раньше закончить осточертевшую работу. Это им легко удается — у зэков часов нет, часы запрещены. (Почему — не знает никто, даже тот, кто утвердил этот запрет, это очередная бюрократическая глупость).

Поэтому каждую минуту прогулки нужно использовать с максимальной отдачей. Никогда не отказываться от прогулки, не обращать внимание на дождь, снег, мороз, отсутствие теплых вещей. Для такого короткого пребывания на воздухе это не может быть помехой. В прогулочном дворе нужно как можно глубже дышать, внушить себе, что со свежим воздухом вы вдыхаете здоровье и силу. Нужно больше смотреть на небо. С точки зрения психологии, так вы переключаетесь на другие впечатления и тем самым уходите от «давления» тюремных стен, а с точки зрения парапсихологии, эффект еще более интересный (если, конечно, в это верить). Экстрасенсы утверждают, что вся тюремная территория и помещения настолько «пропитаны» отрицательной энергией, что представляют собой «черную дыру» в пространстве. Светлую энергию можно получить, соприкоснувшись взглядом с небом. Нужно попробовать, хуже точно не будет.

Соблюдение личной гигиены — серьезная проблема, особенно в общей камере. В поезде ездить приходилось? Тогда представьте утро в плацкартном вагоне, где работает только один туалет. Теперь еще представьте, что двери в туалете нет, и окна для вентиляции не откроешь. Вот так и в общей хате. Какая уж тут гигиена. А осознание того, что ваш внешний вид никого не интересует, даже вас, так как зачастую в камере и маленького зеркала нет, невольно порождает предательские мыслишки: не умываться, не бриться, не мыть руки. С этим надо бороться сразу и жестко, не давая себе раскисать и опускаться. Подобный процесс в дальнейшем приведет к утрате воли, апатии, депрессии и уродливой деформации личности.

Зэки, зажатые в тесноте душной камеры, становятся мишенью любого инфекционного заболевания. Чтобы хоть как-то защититься от этого, надо как можно чаще мыть руки, умываться и обязательно ходить в баню, тем более, что это удовольствие бывает не чаще, чем раз в неделю. Свои вещи никому не давать, чужие не брать, стараться реже пить с другими зэками из одной кружки. Полностью этого избежать, скорее всего, не получится, тюремные традиции очень сильны — чай или, как его по старинке называют, чифир, принято пить из одной кружки.

Хорошо бы, выходя на прогулку, брать поочередно свои вещи и вытряхивать их. Но маловероятно, что это будет получаться регулярно, «прогульщики» не разрешат, нужно договариваться. А договариваться с контролерами почти всегда чего-то стоит. Тюремщики над этим вопросом не задумываются, полагая, наверное, что проветривание одежды и спальных принадлежностей автоматически осуществляется во время обысков. (Примечательно, что при обысках они сами дышат этой отравленной пылью).

Стирка — не меньшая проблема. Моющих средств хронически не хватает, тазов нет вообще, хорошо, если кому-то родственники передали. В камере из крана течет либо холодная вода, либо никакая, воду надо греть маленьким кипятильником, а розеток тоже не хватает. Можно успеть постираться в бане, но возникает другая головная боль — где сушить мокрые вещи? Когда у тебя жизненного пространства меньше, чем у цепной собаки, сушка становится сложной задачей.

Заниматься физическими упражнениями (это называется «заниматься спортом», хотя побед и рекордов, конечно, никто не устанавливает) зэков не заставляют, но и не запрещают. И слава Богу! Лет двадцать назад, если зэк бегал по прогулочному двору, ему «цепляли полосу» — ставили на учет как склонного к побегу. (Выражение «прицепить полосу» связано с тем, что на всех сопроводительных документах «побегушника» — личном деле, карточках — рисуется наискосок жирная красная полоса). Если зэк «качался» или отрабатывал удары, говорили, что «это он, сука, против нас тренируется!» и сажали в карцер, где в то время были такие нормы питания, что только б ноги не протянуть, уж какой там спорт.

К счастью, сейчас с этим вопросом все наладилось. Хоть тюремщики и поглядывают с опаской на иного крепкого, тренированого зэка, но запретить спорт не могут. Этот факт нужно использовать на всю катушку, даже если на свободе вы физкультуру не жаловали. Спорт в тюрьме — лучшая профилактика от всех болезней. В камере, конечно, им особо не позанимаешься — тесно, в прогулочном дворе тоже тесновато, но все-таки место найти можно. В каждом дворе есть (во всяком случае, должно быть) подобие гимнастической перекладины и параллельных брусьев. Делайте, что угодно: подтягивайтесь, отжимайтесь, приседайте, есть место — бегайте по кругу, нет места — прыгайте, как будто на скакалке, боксируйте с тенью.

Иногда зэки делают из тряпок мяч, и играют им в футбол. Но, как правило, находится идиот, который это запрещает, и мяч отбирают. Почему-то мало кто из тюремщиков понимает, что чем больше зэк выбросит из себя «дурной» энергии, тем он будет спокойней и доброжелательней. Иногда зэки играют в «слона», это хорошая игра — атлетичная и заводная, но в тюремном дворе опасная. При падении «кучи-малы» на бетонный пол кто-нибудь обязательно травмируется.

Чего делать нельзя — так это боксировать в спарринге и бороться. Перепуганный попкарь подумает, что зэки подрались, и дальше все пойдет по стандартной схеме: тревога — прибытие буц-команды — укладка всех носом в пол — поиски виноватых — наказание невиновных.

Заниматься спортом нужно каждый день, не давая себе никаких послаблений и твердо помня великую латинскую поговорку: здоровый дух бывает только в здоровом теле. А без здорового духа остаться в тюрьме полноценным человеком невозможно.

Очень важно правильно распределить свой досуг. Если на свободе любой нормальный человек испытывает нехватку времени, то в тюрьме другая проблема — чем бы его заполнить? Самое важное занятие для зэка — обдумывание перспектив уголовного дела, существующего «расклада» и своих будущих показаний. На это времени жалеть не стоит. Нужно завести общую тетрадь (ее может передать адвокат или родственники в передаче), в которую записывать все, что относится к уголовному делу: даты, содержание документов, суть только что прошедшего допроса, беседы с адвокатом, свои предположения, планы и наметки. Записывать надо все и максимально подробно, не лениться. Все это в ближайшем будущем может пригодиться. Записи зашифровывать нельзя, тюремщики при обысках их читать все равно не станут, это им не интересно. Но если они наткнутся на непонятный текст, то обязательно заинтересуются и тетрадь заберут. Поймут — не поймут, что там написано — неизвестно, но тетрадь, скорее всего, назад не вернут, а просто выбросят. А вы никому ничего не докажете.

Чтобы не свихнуться, не нужно раздумывать над уголовным делом двадцать четыре часа в сутки, хватит и четырех-пяти. Остальное время можно посвятить общению с сокамерниками, чтению библиотечных книг (меняют их нечасто, поэтому нужно читать все подряд) и газет. Настоящим окном в мир является телевизор, радиоприемников в тюрьме нет — запрещены.

Еще один идиотский запрет. Авторы всех запретов — чиновники тюремного ведомства — до сих пор, похоже, не могут «въехать», что Советского Союза с его идеологией нет, и «Голос Америки» на пару с «Немецкой волной» никак не испоганят ранимые зэковские души. «Умники» же рангом пониже, свято верящие в то, что раз начальство сказало, значит в этом всегда есть смысл, уверены в том, что изобретательный и зловредный зэчара из приемника изготовит радиопередатчик. Интересно, какую часть тела надо иметь на месте головы, чтобы не задаться двумя вопросами: как именно зэк умудрится голыми руками сделать из дешевенького приемника передатчик и, главное, что и кому он будет передавать? «Юстас — Алексу»? Да за червонец любой продажный попкарь отнесет записку по указанному адресу, а за чуть более солидную сумму принесет в камеру мобильный телефон.

Если есть возможность передать вам телевизор, обязательно нужно ее использовать. В народе (имеется в виду — в неопытном народе) считается, что телевизоры в камерах есть только у самых «крутых». Это мнение иногда укрепляют и публикации, хотя журналист наверняка такой же неопытный, как и его читатели. Каких-либо ограничений на передачу конкретному зэку телевизора не существует, его могут передать не только родственники, а любые люди. Количество телевизоров в камере формально тоже не ограничено. Иногда жадненькие и нечистоплотные сотрудники тюрьмы используют незнание этих фактов для собственного обогащения, мол, телевизор от друзей принять не можем, пусть его привозит больная мама. Или — не примем, так как в камере уже один есть, но, конечно, для вас снисхождение можем сделать…

Желательно, чтобы телевизор был небольшой, не новый и его не жалко было бросить в тюрьме. Помимо возможности постоянно смотреть телевизор, его владелец имеет еще один немаловажный козырь: никому не дозволено конфликтовать с хозяином «ящика», а вдруг его переведут в другую камеру, что тогда? На собственные рожи смотреть? Поэтому, если у вас есть телевизор, то в камере вам всегда будет удобно и ссориться с вами не будет никто.

Следственный изолятор — название довольно точное. Человек, попавший в него, действительно изолируется от общества. Свидания с родственниками предоставляются только по разрешению следователя. Практически этого не бывает никогда, трудно сказать почему, но даже взятки мало помогают в решении этого вопроса. Судьи свидания иногда предоставляют, но, во-первых, нечасто, во-вторых, только после того, как состоится одно или несколько заседаний, а, в-третьих, до этого еще досидеть нужно. Писем следственно-арестованный не получает — нельзя. Сам зэк писать может сколько угодно, но не отправят ни одного — не положено. (Ксивы и малявы, конечно, стаями летают из тюрьмы на волю и обратно, но это неофициально и незаконно).

Единственным законным каналом, через который зэк поддерживает связь с родными, являются продуктовые передачи. Так как дачки — это объект повышенного внимания, то нужно знать, как правильно их получать.

В соответствии с официальными документами к этим продуктам могут иметь отношение только сотрудники СИЗО, которые должны принять передачу от родственников по перечню, указанному в заявлении, произвести ее досмотр (нет ли в ней чего запрещенного: денег, записок, наркотиков) и выдать под роспись зэку по тому же перечню. Фактически же контролерам лень делать эту нелегкую и малоприятную работу (а, ну-ка, попробуй целый день перегружать продукты из сумки в сумку, разрезать колбасу, сало, хлеб и пересыпать сахар).

Все это проделывают немытыми лапами осужденные из числа хозобслуги. Эта публика (и контролеры, и зэки), называемая «дачники», хочет вкусно есть и приятно курить, хочет накормить свое начальство и кентов и еще, если получится, подзаработать на продаже излишков. Поэтому при любой возможности они стараются хоть что-то урвать от передачи. (По старым понятиям, в том числе и неписаным правилам тюремщиков, забрать у зэка кровное — а это пайка и торба, которую ему передали с воли — хуже, чем быть пидором. Но, похоже, об этих понятиях уже никто и не помнит).

Как правильно забрать свою передачу? Получив заявление от контролера, надо быстро, но внимательно его прочитать, чтобы «ухватить» общую картину. Попросить кого-нибудь из сокамерников помочь в оценке веса и объема продуктов. Взять шариковую ручку. Далее — не спешить. Дачник, будь это контролер или зэк, всегда будет поторапливать (вплоть до угроз), стараясь выдать передачу побыстрее — так легче обмануть. Никакой спешки!

Когда дачник сует в кормушку очередной продукт, надо найти его название в заявлении, вслух прочитать, например: «колбаса „Московская" — две палки», — и посмотреть, что он дал. Колбаса будет разрезана на куски, хотя для досмотра достаточно надрезать палку поперек или вдоль. Но так не делается никогда — как отщипнешь колбаски? Нужно эти куски сложить, пытаясь восстановить палку. Если получилось — нормально, в заявлении отметить птичкой, если нет — предъявить эту «конструкцию» дачнику, указав на отсутствие гармонии. Ответ будет, типа, «это не я разрезал, ничего не знаю». Это верно, принцип разделения труда нужен еще и для того, чтобы избежать персональной ответственности. Но ваше дело — показать недостачу, что потом подтвердит вся камера.

Надо убедиться, что колбаса действительно «Московская», а не купленная где-то на вокзальном перроне. Или, например, если в заявлении написано чай «Dilmah», то на пачке должно быть написано то же самое, а не «Одесская махмара». На любое несоответствие нужно указать дачнику. Труднее всего это проделать с весовыми продуктами, весов-то нет ни у дачника, ни в камере. Но пытаться сделать это нужно. Штучный товар, например, пачки «Мивины», нужно пересчитывать. Если одной-двух не хватает — заявлять об этом. Прощать мерзавцам нельзя.

Получив все продукты, на обороте заявления нужно написать: «Не получил — (перечислить), получил не полностью — (перечислить). Остальное получил полностью. Дата. Подпись».

Идеальный вариант — не брать передачу вообще, если в ней чего-то недостает, но это себе может позволить только тот, кому и так еды хватает. В этом случае передачу довольно быстро пополнят. Тому, кто голодает, или у кого без курева «уши пухнут», отказаться от дачки невозможно. Другой вариант — не брать только те продукты, с которыми возникли недоразумения. Вряд ли недостачу восстановят, но потом легко будет доказывать свою правоту. Третий вариант — брать все, но потом при любой возможности добиваться восстановления справедливости.

Иногда бывает, что из-за небрежности в камеру приносят испорченные продукты — сахар, залитый подсолнечным маслом, или соль вперемешку с вареньем. Если видно, что продукт в пищу не пригоден — не брать. Главное — знать, что если на заявлении не будет вашей отметки о недостаче или порче продуктов, «кипишевать» смысла нет. И помнить, что в случае недоноса продуктов любые угрозы тюремщиков — пустой базар, начальство никогда их не поддержит за такие проделки.

Приятного аппетита!