"Елена Хаецкая. Тролли в городе" - читать интересную книгу автора

был лишь немногим сложнее, чем у учительниц; они возникали из пустоты не
только на время школьных занятий, но и в любое другое - например, когда мне
хотелось выйти погулять, в кино или на вечеринку. Тогда я брался за телефон,
нажимал на кнопочки - и очередной одноклассник изъявлял свою готовность к
скорой материализации.
Живя с подобным представлением о мире, трудно составить себе настоящее
впечатление о каком-либо конкретном человеке.
В первые годы студенчества меня ожидало немало открытий, но
по-настоящему я изменил свое отношение к жизни после неожиданного звонка
Андрея Гемпеля.
Гемпель выдернул меня из моего бытия и перетащил в свое, причем сделал
это так непринужденно и с такой бесцеремонностью, что мне поневоле пришлось
усомниться в своем положении во вселенной в качестве пупа. Ужаснее всего
оказалось, что и Гемпель таковым пупом не являлся. Центр мироздания
находился где-то в совершенно ином месте, и место это было удалено от нас
обоих на тысячи световых лет.
Мы встретились в кафе. Гемпель, по первому впечатлению, переменился
мало. Он был высок, худ, с кудрявыми светлыми волосами, которые в детстве
делали его похожим на киношного мальчика, обаятельного
хулигана-шестиклассника. В его лице было очень много хрящей. Теперь, когда
он вырос и превратился во взрослого мужчину двадцати одного года, это
особенно бросалось в глаза.
Нет, кое-какие перемены в его облике все же имелись. Я еще подумал:
"Как много, оказывается, значат для нашей внешности волосы, прическа!" В
самом деле, милые кудряшки, обрамлявшие костлявую физиономию Андрея,
составляли бoльшую часть его обаяния. Сейчас он спрятал их под шапку.
Не успел я открыть рот, чтобы поздороваться, как Гемпель меня опередил.
- А ты все такой же, - сказал он вместо приветствия. - Рад тебя видеть.
Мы поговорили о вузах, о женщинах, о перспективах заработать в самое
ближайшее время, о съеме квартир, о невыгодах иметь соседа, о забавных
случаях с мобильниками. Все эти темы, как я видел, не слишком-то занимают
Гемпеля. Его что-то глодало. Несколько раз он как будто решался заговорить
со мной об этом, даже набирал воздуху в грудь, но останавливался в
нерешительности.
Ну и что мне оставалось делать в такой ситуации? Сам пригласил, а
теперь молчит. Вот я и болтал, в основном о всякой ерунде. В частности, о
своей поездке в Чехию с двумя однокурсницами. Об этой поездке я рассказывал
уже в сотый раз, поэтому история, поначалу довольно забавная, сделалась
скучной даже мне самому. Я пытался оживить ее, вываливая горы пикантных
подробностей на свежего человека, однако чувствовал: попытка безнадежно
провалилась. Гемпель почти не слушал. Он был поглощен собственной проблемой.
Трогал чашку пальцами и пытался что-то высмотреть в глубинах остывающего
кофе. Не передать, как такое поведение меня раздражает.
Я зевнул, увял и спросил:
- Что с тобой творится? Давай выкладывай.
Он помолчал еще немного (оказалось, Гемпель умеет на удивление тягостно
молчать!) и наконец высказался:
- Ну, понимаешь, я этим ни с кем не могу поделиться, кроме тебя.
- Почему? - Я почувствовал себя польщенным. Впрочем, ненадолго.
- Потому что у нас с тобой нет ничего общего, - ответил Гемпель. - Нет