"Елена Хаецкая. Дорога в Монсегюр (полный вариант)" - читать интересную книгу автора

причастившись, за десять минут до того, как это должно совершиться. Мало
того, что у вас надолго будет поломано настроение. Вы будете в высшей
степени духовно неудовлетворены.
А теперь умножьте все на десять, ибо в лице Симона мы имеем человека
исключительно страстной религиозности.
Он НЕ МОГ оставить часовню.
Почему он сам произнес это знаменитое "ныне отпущаеши... (nunc
dimittis)"? Я думаю, просто потому, что епископ онемел, под конец совершенно
сбитый с толку этой чередой окровавленных вестников с поля боя.
Был ли он "фанатиком", как все утверждают? Или нашел в своей вере
бесконечный источник силы? Последний бой говорит, скорее, о второй версии. В
день своей смерти Симон почти взял Тулузу...
Во-вторых, важно то, как был убит Симон. Это позволяет сделать еще одно
предположение. Нигде не говорится, что Симона могли взять в ближнем бою или
что он был ранен. Несомненно, он носил тяжелый доспех. Кроме того, он был
великолепным бойцом.
Подтверждение этому можно найти в надгробном изображении графа Симона в
соборе Сен-Назар в Каркассоне, где имеется также прорис оружия. Это длинный
узкий меч с заточенным острием - оружие для той эпохи новаторское, прообраз
шпаги. Такой меч требовал искусного обращения и делал своего владельца
грозным врагом. Выражаю здесь свою благодарность В. Гончарову, который
обратил мое внимание на эту деталь.
Католическая Церковь поспешила объявить Монфора святым мучеником за
веру и делала это поначалу шумно и назойливо.
В 1224 году, уходя из Лангедока, Амори де Монфор забрал с собой кости
своего отца и увез их в родовое гнездо на севере. Однако пустая гробница в
Сен-Назаре продолжала оставаться местом "присутствия" Симона. Огонек
лампады, вечно горевшей у могильного камня Монфора в Каркассоне, погасил
только просвещенный XVIII век.
Раймон VI умер спустя несколько лет после гибели Симона. Его хватил
удар в доме Дежана, в двух шагах от собора св. Сатурнина в Тулузе. Аббат
отказал графу в последнем причастии - граф Раймон был в очередной (шестой)
раз отлучен от Церкви. Тело предпоследнего графа Тулузского истлело без
погребения.
Еще через несколько лет его сын Раймон VII, разбитый в боях, отрекся от
катарской ереси и предал свой народ, начав преследовать еретиков с тем же
усердием, с каким прежде их защищал.
Лангедок окончательно перешел в собственность французской короны.

Избавившись от необходимости очищать образ Монфора-человека от липкой
клеветы, я столкнулась с темой еще более серьезной: Монфор-политик. Чего он
добивался, когда воевал с Раймоном Тулузским?
Оставим в стороне общепризнанное мнение о том, что Монфор задался
странноватой целью "испепелить утонченную цивилизацию Аквитании". Посмотрим
на вещи реально.
Он получил в лен огромные богатые земли, которые делали его ровней
королям. Как правильно заметил Бонапарт, штыками можно завоевать что угодно,
но ведь на штыках не усидишь.
Монфор и не собирался сидеть на штыках. Напрасно г. Осокин обвиняет его
в геноциде: "Монфор знал, что ересь погибнет лишь тогда, когда крестоносцы