"Елена Хаецкая. Сказание о великомучениках тихвиенских" - читать интересную книгу автора

добродетелей, переночевал, где Бог послал, а наутро уныло потащился на
вокзал, чтобы в обломанном состоянии отбыть в Санкт-Петербург. Но не бросает
Господь тех, кто явил истинную добродетель, и послал навстречу
великомученику этому иных великомучеников, дабы встретились они случайно на
вокзале, и увидели друг друга, и велика была их взаимная радость. Облом
сменился ликованием, и потащили обретенного двадцать первого друга в
общежитие и накормили консервами и согрели светом любви своей.
Так явлено было еще одно чудо в добавление ко всем прочим чудесам, в
Тихвиене просиявшим.
Итак настал день бесславья нашего, когда мы, ежеминутно спотыкаясь о
каких-то корреспондентов, которые были утомительны тем, что сами не ведали,
чего им от нас надобно, добрались-таки до дворца культуры и с размаху
влетели в стальные клещи рук дамы-терминатора.
Празднество разворачивалось на ступенях, огороженных заранее
веревочкой; по углам же ристалища этого фиглярского были расставлены,
подобно башням сторожевым на стенах замка, несколько фигур местного ОМОНа.
Зрители тихвиенские собрались, как и положено толпе, внизу, под ступеньками,
где теснились и колыхались во множестве, ибо погода стояла хорошая.
Перед толпою же, принимая различные причудливые позы для более
изысканного ракурса, кочевряжился оператор тихвиенского телевидения. Над
оператором же высилась суровая писательница Семенова с видеокамерой, являя
сходство с непоколебимой скалою (ею подобное положение обыкновенно
комментируется впоследствии как "я тряслась от хохота").
Весь этот концерт был затеян, как явствовало из различных афиш, в
поддержку Бориса Ельцина, а рыцарский турнир и состязания менестрелей,
обещанные дамой Вероникой в парке Ленина, были местным комитетом по борьбе с
молодежью превращены в очередной концертный номер большого общегородского
мероприятия.
Словом, влипли мы.
Путешествие по этому предивному заповеднику совка доставляло наиболее
извращенным персонажам изысканное эстетическое наслаждение. Полированные
столы, еще не остывшее место на стене, где некогда висел портрет Ленина,
детсадовские стульчики, фельдфебельская выправка дамы-терминатора - о!
Да и само мероприятие... о!
Нас загнали в вестибюль, откуда по одному выпускали на помост. (Не
хватало только плахи, а жаль).
В разгар безобразия прискакал хоббит Ноб и сказал мне взволнованно, что
видел боковой ход. Можно просочиться и смотреть на действо из толпы.
Мне хотелось уйти из холла, поскольку там отирались обосранный мною с
головы до ног "представитель власти" (по меткому выражению писательницы
Семеновой, "недобитый комсомольский клоп") и иные недобитки.
Дама-терминатор, просматривая список участников (нас заставили
продиктовать имена и названия "номера"), разволновалась. "Графа Аннотара с
песней ДРАКАР" она кое-как прожевала. Дуэт "Сумасшедшая леди Милдред и ее
Тень" кое-как проглотила. Но когда дошла до "Линда Угнеле с танцем РАССКАЗ
КОРОЛЯ-ОНДАТРЫ О РЫБНОЙ ЛОВЛЕ В ПЯТНИЦУ", у нее будто кость поперек горла
встала - это было уже чересчур.
Терминатор подрулил к нам и спросил, что имеется в виду. Линда Угнеле,
она же Таллэ, вся в белых шелках, показала ей кассету. К несчастью, на
кассете было обозначено время звучания песни - 9 минут.