"Олег Хафизов. Феликс " - читать интересную книгу автора

двоих с женой это была для Стасова третья квартира. Такой несправедливости
со своей стороны Стасов Феликсу простить не мог, да и Феликс не отличался ни
одной из христианских добродетелей.
Последние два года, особенно после возникновения конкурирующего
"Аспекта", Стасов и Феликс почти не разговаривали и здоровались через
силу. Увольняясь из "Комсомольца" вслед за Феликсом, я наплел
Стасову, что это необходимо для более успешного написания романов,
там-де у меня гораздо больше свободного времени, и мы сохранили нормальные
отношения. И все же из двух друзей я определенно выбрал
Феликса.
Над могилой у впечатлительного Стасова сделалась истерика. Он начал
речь, но сорвался и зарыдал и только смог произнести:
- Такого больше не будет... Никогда.
Китаев, надо отдать ему должное, не поскупился на похороны бывшего
сотрудника. На лечение и похороны подчиненных он тратил больше, чем на
оплату их труда. Это были не поминки, а целая свадьба.
Зал ресторана "Дружба", в котором мы с Феликсом нередко кутили после (и
вместо) работы, был забит до отказа, так что сидеть приходилось впритирочку,
бочком. Я не люблю свадьбы и поминки почти в равной степени, особенно за эту
тесноту, при которой действовать приходится одной рукой. Еще за то, что все
тостующие говорят что-то вроде правды, складывающейся в картину общей лжи. И
возникает сомнение в том, что речь идет о знакомом человеке.
Я от тоста отказался, но другие говорили все горячее и красноречивее с
каждой рюмкой. Тем красноречивее, чем меньшее отношение имели к покойному.
Близкие друзья как раз отмалчивались или перешептывались.
Заговорил главный врач "Скорой помощи" Федулов. При чем здесь
"скорая"? Откуда врач? Действительно, первая специальность Феликса была
фельдшер. Именно на "скорой" он дорвался до наркотиков, тогда весьма
доступных, подменяя их другими лекарствами, в лучшем случае - безвредными.
Он рассказывал, что работники "скорой" - народ прожженный, бедовый, с ними
шутки плохи. Однажды они неправильно укололи старушку, страдающую
гипертонией, у нее еще больше подскочило давление и она чуть не померла.
Дело дошло до проверки.
Феликса застукали и собирались посадить. Ему пришлось уволиться.
А его бывший начальник говорил, что Феликс был опытным, знающим
специалистом, пользующимся безграничным уважением коллег. Как многие
литераторы, он был отличным медиком, потому что в этих профессиях есть нечто
общее: сострадание к людям и готовность прийти на помощь.
Мы гордимся тем, что из наших рядов вышел такой выдающийся журналист,
но мы и сожалеем, что он не остался в медицине, где несомненно достиг бы не
менее замечательных успехов.
Это не была неправда. Литераторы и медики действительно родственные
души, профессионально выворачивающие человеческое нутро
(в том числе свое). Феликс действительно обладал незаурядными
способностями домашнего фармоколога и реаниматора. Он мог как никто
приготовить наркотическое варево в самых неподходящих условиях: в туалете,
подъезде, рабочем кабинете, на свалке, и попасть в любую вену с завязанными
глазами, погнутой тупой иглой, даже если вены как таковой не было. Мог и
откачать после этого.
- Снимай очки, ложись и ничего не бойся, - бывало, говорил он мне. - Я