"Генри Райдер Хаггард. Скиталец" - читать интересную книгу автора

- Я занимался с ней с самого детства, - продолжал он, - был ее другом
и учителем, и после отца и матери она любила меня больше всех. Любит она
немногих. Меньше всех привязана она была к своему царственному брату
Менепте. Она бойка и жива, а он тих, и речь его медлительна. Она не знает
страха, а он боится войны. С самого детства она смеялась над ним, над его
речью, превосходила его всем, даже в бегах и играх, хотя это было нетрудно,
так как наш божественный фараон не отличается остроумием и догадливостью.
Еще ребенком она сожалела и завидовала, что он будет носить двойную корону
Египта, будет могущественным властителем страны, тогда как она вынуждена
жить в бездействии и бедности.
- Но странно, почему из всех своих сестер он избрал именно ее? -
сказал Одиссей.
- Да, странно, и произошло это удивительным образом! Божественный
Рамсес пожелал женить сына. Менепта всячески противился этому, но воля
отца - это воля богов. Божественный Менепта был очень искусен в одной
древней египетской игре. Это игра в деревянные пешки, очень любимая в Кеми.
Конечно, игра в пешки вовсе не женское дело, но Мериамун не хотела уступить
своему брату и поручила мне вырезать ей из твердых корней кипариса пешки.
Я вырезал их своими собственными руками, и каждый вечер она играла со
мной, а я был лучшим игроком в то время.
Однажды на закате солнца ее брат Менепта вернулся с охоты на львов в
очень дурном расположении духа, так как охота была неудачна. Он велел
подать вина, выпил его у ворот дворца и стал еще мрачнее.
Направляясь в свои комнаты во дворец, Менепта шел, размахивая своим
хлыстом, как вдруг обернулся и заметил Мериамун. Она сидела под большими
пальмовыми деревьями и играла со мной в пешки, одетая в белую с пурпуром
одежду, с золотой змейкой в темных, как ночь, волосах, прекрасная, как
Хатхор, богиня любви, или сама Исида.
Я - старый человек и скажу, что не было женщины прекраснее Мериамун, и
нет такой на свете, хотя наш народ толкует об удивительной красоте
"Чужеземной Хатхор".
Одиссей вспомнил о рассказе лоцмана, но промолчал.
- Божественный князь Менепта увидал Мериамун, - продолжал Реи, - и
подошел к нам. Ему надо было на чем-нибудь излить свой гнев. Я встал и
низко поклонился ему, Мериамун небрежно откинулась на спинку кресла,
грациозным движением своей нежной руки смешала деревяшки и приказала своей
прислужнице, госпоже Натаске, собрать их и унести. Но глаза Натаски
украдкой следили за князем.
- Приветствую тебя, царственная сестра! - сказал Менепта. - Что ты
делаешь с этим? - он указал кончиком хлыста на деревяшки. - Это не женская
игра, и эти деревяшки вовсе не сердца мужей, которыми можно играть по
своему желанию. Эта игра не требует большого остроумия. Займись своим
вышиванием, и это будет лучше.
- Привет тебе, царственный брат, - ответила Мериамун, - мне смешно
слышать, что эта игра не требует остроумия. Твоя охота не удалась, займись
же игрой, которую боги помогли тебе преодолеть!
- Это пустяки, - отвечал Менепта, бросаясь в кресло, с которого я
встал, - но я хорошо играю и сумею дать тебе "храм", "жреца", пятерых
"лодочников" и обыграю тебя. ("Храм", "жрец" - так называются в игре
деревяшки, Скиталец, - добавил Реи.)