"Генри Райдер Хаггард. Скиталец" - читать интересную книгу автора - Я занимался с ней с самого детства, - продолжал он, - был ее другом
и учителем, и после отца и матери она любила меня больше всех. Любит она немногих. Меньше всех привязана она была к своему царственному брату Менепте. Она бойка и жива, а он тих, и речь его медлительна. Она не знает страха, а он боится войны. С самого детства она смеялась над ним, над его речью, превосходила его всем, даже в бегах и играх, хотя это было нетрудно, так как наш божественный фараон не отличается остроумием и догадливостью. Еще ребенком она сожалела и завидовала, что он будет носить двойную корону Египта, будет могущественным властителем страны, тогда как она вынуждена жить в бездействии и бедности. - Но странно, почему из всех своих сестер он избрал именно ее? - сказал Одиссей. - Да, странно, и произошло это удивительным образом! Божественный Рамсес пожелал женить сына. Менепта всячески противился этому, но воля отца - это воля богов. Божественный Менепта был очень искусен в одной древней египетской игре. Это игра в деревянные пешки, очень любимая в Кеми. Конечно, игра в пешки вовсе не женское дело, но Мериамун не хотела уступить своему брату и поручила мне вырезать ей из твердых корней кипариса пешки. Я вырезал их своими собственными руками, и каждый вечер она играла со мной, а я был лучшим игроком в то время. Однажды на закате солнца ее брат Менепта вернулся с охоты на львов в очень дурном расположении духа, так как охота была неудачна. Он велел подать вина, выпил его у ворот дворца и стал еще мрачнее. Направляясь в свои комнаты во дворец, Менепта шел, размахивая своим хлыстом, как вдруг обернулся и заметил Мериамун. Она сидела под большими одежду, с золотой змейкой в темных, как ночь, волосах, прекрасная, как Хатхор, богиня любви, или сама Исида. Я - старый человек и скажу, что не было женщины прекраснее Мериамун, и нет такой на свете, хотя наш народ толкует об удивительной красоте "Чужеземной Хатхор". Одиссей вспомнил о рассказе лоцмана, но промолчал. - Божественный князь Менепта увидал Мериамун, - продолжал Реи, - и подошел к нам. Ему надо было на чем-нибудь излить свой гнев. Я встал и низко поклонился ему, Мериамун небрежно откинулась на спинку кресла, грациозным движением своей нежной руки смешала деревяшки и приказала своей прислужнице, госпоже Натаске, собрать их и унести. Но глаза Натаски украдкой следили за князем. - Приветствую тебя, царственная сестра! - сказал Менепта. - Что ты делаешь с этим? - он указал кончиком хлыста на деревяшки. - Это не женская игра, и эти деревяшки вовсе не сердца мужей, которыми можно играть по своему желанию. Эта игра не требует большого остроумия. Займись своим вышиванием, и это будет лучше. - Привет тебе, царственный брат, - ответила Мериамун, - мне смешно слышать, что эта игра не требует остроумия. Твоя охота не удалась, займись же игрой, которую боги помогли тебе преодолеть! - Это пустяки, - отвечал Менепта, бросаясь в кресло, с которого я встал, - но я хорошо играю и сумею дать тебе "храм", "жреца", пятерых "лодочников" и обыграю тебя. ("Храм", "жрец" - так называются в игре деревяшки, Скиталец, - добавил Реи.) |
|
|