"Генри Райдер Хаггард. Ласточка" - читать интересную книгу автора

важную бумагу за Яна, который сам этого не может делать с тех пор, как его
разбил паралич. Во многом я была бы ровня своему Яну, если бы только меня в
детстве так же хорошо научили грамоте, как его.
Но несмотря на свою безграмотность, я все-таки понимаю, как приятно и
полезно читать хорошие правдивые книги. Я много видела и немало испытала в
жизни, и мне пришло в голову заставить свою правнучку Сусанну написать под
мою диктовку такую книгу, в которой была бы только одна правда о людях и их
делах. Многие находят, что такие книги скучны. По-моему, это неправда: чем
правдивее книга, тем она интереснее.
Как бы удивились моя покойная мать и все наши умершие родственники,
если бы они могли встать из своих могил и увидели, что я, Сусанна Науде
(это моя девичья фамилия), собираюсь писать целую книгу! В их время ни
одной боериге не могло придти на ум ничего подобного, потому что дальше
своего хозяйства они ничего не знали, да и знать не хотели.
Кстати, Сусанна привезла из Дурбана, где она училась, удивительную
машинку, похожую на тыкву. Стоит только постучать пальцами на этой
машинке - и на бумаге сейчас же выйдут печатные буквы. Господи, чего-чего
только не придумают умные люди! Машинка эта мне очень понравилась, Яну -
тоже. Он всегда любил музыку, и как только Сусанна начнет постукивать на
своей машинке, Ян (он теперь слепой и почти совсем оглох) воображает
(бедный старик!), что правнучка играет на шпинете, вроде того, который был
в доме моего дедушки, в Старой колонии. Под стукотню Сусанны Ян обыкновенно
дремлет и, верно, вспоминает то время, когда ухаживал за мной, а я
наигрывала ему на дедушкином шпинете его любимые песенки.
Итак, пусть правнучка пишет... - т.е., печатает на своей машинке то,
что я буду рассказывать: и ей занятие, и Яну удовольствие, и другим
поучение.
Бедный Ян! Ничего почти от него не осталось! Жалко даже смотреть на
него. Кто бы узнал теперь в этом слабом, сморщенном, обросшем белыми
волосами, слепом и глухом старике, неподвижно сидящем в кресле, с разбитыми
параличом ногами и руками, прежнего красивого и могучего боера? Давно ли,
кажется, он в битве при Вехтконе, когда Мозеликатсе выслал свои войска
против нас, схватил в каждую руку по зулусу и так стукнул их головами друг
о друга, что они тут же испустили дух?.. Я как сейчас помню ту битву, хотя
это было уже давно, очень давно, кажется, еще в 1836 году, когда мы
вынуждены были бежать от преследования англичан с наших старых насиженных
пепелищ в поисках новых мест для жилья, - таких мест, где бы нас никто не
трогал.
Да, много утекло с тех пор воды. Молодой, сильный и красивый Ян
превратился в ни на что негодную развалину, да и я стала частенько
прихварывать. Наверное, мы с Яном вместе умрем, как вместе прожили всю
жизнь, деля пополам и радость, и горе.
Вот теперь, перед смертью, я и вспоминаю все пережитое, виденное и
слышанное мною в те страшные дни, когда происходило так называемое "великое
переселение боеров", во время которого погибло так много наших от стрел
дикарей, от голода и жажды, от изнурительных лихорадок, от зубов и когтей
диких зверей в пустыне...
Если я не расскажу об этом ужасном времени, то, пожалуй, оно
забудется, как все забывается в этом мире, и никто не будет знать, как
боеры сумели добиться свободы.